Терийоки до 1917 г. по праву считались «дачной столицей» Выборгской губернии. Количество паспортов дачников, прописанных за лето 1913 года, достигало 17 тысяч. Если считать на один паспорт семью хоть в три человека, это получалось уже 51 тысяча дачников(1). Но в Терийоках было и немалое постоянное русское население, которое тоже росло вместе с ростом поселка. С промышленным и хозяйственным ростом в Великом княжестве Финляндском, с увеличением торговых связей его с Российской Империей и, не в последнюю очередь, для обеспечения дачников, открывались новые промышленные производства, магазины, лавки, гостиницы и пансионаты; вели практику врачи; работали банки, отделения страховых обществ и различных агентств. Чиновники, купцы, врачи, юридические крестьяне (от небогатых, живших огородом и «дачным помыслом», до обладавших тысячными состояниями) обосновывались в Терийоках с семьями, а значит, их дети должны были учиться в школах.
Новые школы открывались по мере востребованности их населением, как всегда с некоторым запозданием, связанным с поиском финансирования.
Первыми учебными заведениями в Терийоках были финские школы.
Первая начальная финская школа была официально (известна фотография 1881 г.) открыта в 1882 г. в центральном районе Кескикюля, в помещении бывшего винного магазина рядом с аптекой Корхонена. Школа Кескикюля была самой большой среди школ общины и до постройки кирхи она служила также молитвенным домом (1 декабря 1903 г., пастор Тойво Александер Бруммер провёл во временной церкви в народной школе первое богослужение).
На карте Терийок 1902 г. школа обозначена под №70, на карте 1930-х гг. обозначена "Кк" (от Kansakoulu – народная школа) рядом с аптекой под №41.
Первоначально школа была одноэтажной. В 1929 г. школьное здание было полностью обновлено, снабжено центральным отоплением и надстроено вторым этажом. При переделке и надстройке второго этажа исчезла башенка, "готические" наличники и прочие украшения, а рядом на участке появилось второе "типовое" светлое здание. На каменном крыльце школы любили фотографироваться хоровые группы. В здании именно этой школы в 1910 г. состоялось первое собрание общины Терийоки, а в 1932 г. в школе проходило торжественное празднование 50-летнего юбилея. В 1939 г. в школе Кескикюля было три учителя старшей школы: Матти Тойвиайнен, Иида Макконен, Ээро Виркки, и два учителя младшей школы: Эдит Салин и Ханна Палопоски(9).
Фото первого здания народной финской школы центрального района Кескикюля, 1881 г.
Чертеж 1-этажного здания – вид народной школы в Кескикюля к середине-концу 1890-х гг. Рисунок из коллекции С. Ренни
Финская народная школа Кескикюля, 1930-е гг. Фотография из фотоальбома "Terijoki", Lappeenranta, 1976
Со временем число начальных школ увеличивалось и своя школа была открыта в каждом районе Терийок.
Школа в западном районе Кякёсенпяя была открыта в 1909 г. и располагалась на территории нынешнего пансионата «Северная Ривьера». В начале ХХ века весь участок принадлежал семье Карьялайнен. На карте 1930-х гг. народная школа Кякёсенпяя обозначена №60 (Koulu). В 1939 г. в школе работали два учителя старшей школы: Элиас и Айно Парикка, и учительница младшей школы Веера Сипиляйнен(9). В настоящее время о школе напоминают лишь фундамент с полузасыпанным подполом.
Школа в северном районе Койвикко (район Терийок за железной дорогой) находилась на Хельсингинкату (на карте 1930-х гг. школа обозначена №120) и была открыта в 1920 г., первоначально во временном помещении, на даче П. Юнгера. Только к 1926 г. она переехала в специально построенное для нее здание. В 1939 г. в школе работали два учителя старшей школы: Антон и Айно Мякеля, и учительница младшей школы Лемпи Пирттиля(9). Сохранился фотоснимок, на котором запечатлен учитель Антон Мякеля с сыном Яакко.
Школа в восточном районе Оллинпяя находилась на Koulukatu (Школьной улице), на карте 1930-х гг. школа обозначена №88, и была открыта в 1909 г. В 1939 г. в ней работали два учителя старшей школы: Кюёсти Леппямяки и Лююли Ристтолайнен, и учительница младшей школы Кертту Арониеми.
Народная финская школа западного района Кякёсенпяя, 1930-е гг. Фотография из фотоальбома "Terijoki", Lappeenranta, 1976
Новая школа Койвикко, начало 1930-х гг. На крыльце – учитель Антон Мякеля с сыном Яакко. Фотография из фотоальбома "Terijoki", Lappeenranta, 1976
Финская народная школа Оллинпяя, 1930-е гг. Фотография из фотоальбома "Terijoki", Lappeenranta, 1976
В 1923 г. появился еще один школьный округ, выделившийся из Койвикко – Пухтула. Для постоянного школьного здания округа Пухтула в 1927 г. был приобретен участок Мусакка. Дача была отремонтирована до пригодного для проживания состояния, и школа в Пухтула начала работать в ней с осени 1928 г.
В разные годы в ведение общины Терийоки входили школьные округа в Келломяки, Раяйоки, Оллила, Куоккала и Хаапала – всего десять округов. Общее количество учеников десяти народных школ общины было 800-900 человек. В последний, 1939-й год, на службе общины было 17 учителей старшей и 10 учителей младшей школы(9).
2. Териокский лицей совместного обучения
Со временем возникла потребность в среднем учебном заведении. Идея открытия финской совместной гимназии – зародилась еще на Певческом празднике в 1895 г. В 1906 г. состоялось окончательное обсуждение и решение этого вопроса, и в июле 1907 г. Финляндским Сенатом были одобрены правила акционерного общества, учреждаемого для содержания школы. 30.000 финских марок составили акционерный капитал в 10.000 акций. Кроме того, несколько частных лиц сделали крупные пожертвования, а Кивинеббская община уступила для школьных классов бывший дом уездного суда неподалеку от вокзала. Таким образом, частная Териокская школа совместного обучения (Terijoen suomalainen yhteiskoulu) была открыта как начальная в 1907 году, в 1912 г. в ней появились старшие классы и она стала полноценным средним учебным заведением.
Первоначально было набрано два класса, в которых обучались 82 ученика. С каждым годом число классов росло, приглашались новые учителя, и к 1910/11 учебному году на правительственный заем в 80.000 финских марок по чертежам старшего архитектора Юрьё Садениеми были построены три школьных здания на приобретённом в центре селения участке земли, который располагался на Кузнечной улице (Пайякату/Pajakatu), на карте 1930-х гг. школа обозначена №149. В соседних домах жили сотрудники школы, в №150 – учителя Корму и Хепорауту, в №152 – директор Матти Росси.
В 1912/1913 учебном году в семи классах обучалось 228 детей (112 мальчиков и 116 девочек), с ними работали 13 преподавателей, из которых шестеро имели университетские дипломы.
Первым директором (ректором) гимназии с 1907 по 1917 год был магистр Матти Росси(2) (Rossi Matti), с 1917 по 1953 год – магистр, преподаватель Мартти Салокас (Salokas Martti)(3). В 1939 г. школу под руководством Мартти Салокаса перевели в Лахти, где она продолжала работу под названием Общего лицея Перешейка.
Териокская начальная школа стала государственной в 1919 году. Средняя школа продолжала функционировать как частная до конца 20-х, когда в 1929-1931 годах произошло объединение начальной и средней школ, и на их базе был создан Териокский лицей совместного обучения (Terijoen yhteislyseo). В этом лицее учились не только дети жителей Терийок, но и дети из других деревень и поселков, в т. ч. и довольно дальних – таких, как Перкъярви (ныне Кирилловское) и Каннельярви. Русские, получившие финское гражданство, также иногда отправляли своих детей в финскую школу, хотя в Терийоки по-прежнему действовала русская средняя школа (Терийокское реальное училище).
В 1930-е гг. в лицее было целых 13 классов и, таким образом, довольно долго сохранялись параллельные классы на каждой ступени средней школы. Общее число учащихся колебалось в пределах 425-450 чел. За все годы прошло обучение 2.332 ученика, а количество выпускников, поступивших в ВУЗы за это же время достигло 329 человек.
Обучение в лицее делилось на две ступени: 1. средняя школа и 2. классическая и реальная линии, которые учащиеся выбирали для себя после 5-го класса. Всего обучение длилось 8 лет. Преподавание шло по следующим дисциплинам: религия; основы философии; финский язык; шведский язык; немецкий язык; история и обществоведение; география; естественная история; физика и химия; математика; каллиграфия/рисование, черчение, ваяние; физкультура, валеология, пение. В старших классах прибавлялся еще французский язык, а для «классической линии» и латынь.(4)
Здание школы было разрушено во время войны.
Териокский лицей совместного обучения, 1931 г. Фотография из коллекции О. Владимирского
Остаток цоколя классов Общего лицея со стороны школьной спортплощадки. За ним руины старого здания школы, слева – жилище сторожа. 1941 год
Дом учителей при лицее, позже дом сторожа. Кузнечная ул., 15, осень 2011 г. Фото Е. Травиной
3. Русская народная школа
Точкой отсчета для русских школ можно считать 1886 год, хотя специально приглашенный учитель обучал русскому языку детей в финской школе еще с 1883 года. Идея открытия частной школы была выдвинута протоиереем К. И. Ветвеницким, поддержана прихожанами Терийокской церкви и Выборгским Православным Духовным правлением. Финляндское правительство предоставило безвозмездно землю для постройки школы. Само здание было построено на добровольные пожертвования жителей и дачников Терийок. Председателем дирекции школы, отвечающим за ее материальное содержание, был избран Иван Андреевич Дурдин. Членами дирекции были протоиерей Константин Ветвеницкий; надворный советник, член общества благоустройства Терийок Иоаким Никонович Креморенко; архитектор, член общества благоустройства Юлий Федорович Бруни и дворянин Егор Федорович Фридландер, владевший в Петербурге аптекой.
Школа работала только в летние месяцы. По состоянию на 1892 год в ней обучалось 20 детей – православных русских и лютеран финнов. Основными предметами были Закон Божий, русский язык и арифметика. Мальчиков учили также столярному ремеслу, а девочек – шитью и вязанию.
В течение года шел сбор пожертвований на нужды школы и денежных, и материальных. Благодаря этому при школе была образована библиотека с духовно-нравственной литературой, которой бесплатно пользовались все желающие в течение года. Е. Ф. Фридландер пожертвовал школе домашнюю аптеку, которую он время от времени пополнял; этой аптекой (в зимнее время единственной в Терийоках) могли пользоваться и жители селения(5).
Пожертвования русской народной школе шли на всем протяжении ее существования. Так, в 1913 г. купцом Д. Т. Игумновым по духовному завещанию было пожертвовано «... в пользу Териокской русской народной школы в неприкосновенный капитал 1 тысячу рублей; в пользу Териокского православного прихода три дачи в Териоках с находящимися под дачами участками земли для устройства в дачах технических классов для детей обоего пола, как-то: столярных, слесарных, кузнечных, переплетных или других – для мальчиков православного вероисповедания, а для девочек того же вероисповедания – садоводства, огородничества, швейных и прочих»(6).
Школа располагалась на главной улице Виертотие (ныне часть Приморского шоссе), напротив гостиницы "Пуйстола". На карте Терийоки 1902 г. обозначена под №74. После войны в этом здании была 445-я школа, в 1950 г. здание отремонтировали, о чем сообщила газета "Ленинградская здравница". В 1955 г. 445-я школа переехала в новое здание, а в старом размещались кружки спортивного общества "Спартак". Здание бывшей русской школы снесено в 2009 г.
Русская школа. Фотография из фондов РНБ
Русская школа в Терийоки, 1914-1917 гг. Фотография М. Г. Никитина из коллекции С. Ренни
Бывшая русская школа Терийоки, начало 1950-х гг. Фото из архива Г. И. Радул
Известны имена некоторых учителей школы: пению обучал С. А. Кошенев, рукоделию В. Н. Абрамовская, столярному и токарному ремеслу Асикайнен, законоучителем был протоиерей П. Поташев.
Валентина Николаевна Абрамовская служила в школе с 1900/1901 учебного года. По воспоминаниям П. Ф. Миролюбова, который знал ее уже директрисой школы в 30-е гг., Абрамовская родилась в семье, где мать была учительницей, окончила Павловский институт благородных девиц и сразу же получила место в терийокской школе(7). «У Валентины Николаевны не было семьи, и всю свою энергию она направила на служение детям, а позже её деятельность носила более широкий характер; вообще, она была очень деловая женщина. Она помогала всем, могла ходить по различным учреждениям и добиваться своего. Примером может служить её удивительная энергия при постройке церкви в Ярвенпяя. Можно сказать, из ничего она нашла и средства, и строителей, и жертвователей. Несмотря на свою известную рассеянность и забывчивость в повседневной жизни, Валентина Николаевна "большие" дела вела очень хорошо и точно»(8).
Упоминание об Ярвенпяя относится уже к событиям после 1939 г., когда все жители Терийоки были эвакуированы в коренную Финляндию и большей частью обосновались в городке Ярвенпяя недалеко от Хельсинки. Там Валентина Николаевна получила «уголок» при церкви и там же скончалась в 1958 г., 84-х лет от роду.
Перед революцией число учащихся русской народной школы Терийоки достигало 200-250 человек, но после получения Финляндией независимости быстро уменьшилось до незначительного. По вступлении в силу закона об обязательном обучении в 1921 г. русская школа была официально преобразована в начальную школу (alakansakoulu, первые 2 класса народной школы)(9).
4. Система народного образования в царской России
К 1913 году в Терийоках было шесть школ: три финских и две русских народных школы; а также финская совместная гимназия (или лицей). В августе 1913 г. были открыты Терийокское русское реальное и ремесленное училища, а в следующем году – русская женская гимназия. К 1914/1915 учебному году для русских детей работали три начальных школы, две ремесленных (мужская и женская) и два средних учебных заведения – мужское реальное училище и женская гимназия. Кроме того, в доме Дальберг по Большой улице (Виертотие) существовало приготовительное училище, которое готовило детей для поступления 1-3 классы народных школ.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление и дать справку о довольно запутанной системе народного образования в царской России.
Начальное образование дети получали в приходских школах, а также в земских и городских начальных училищах. В начале ХХ века одновременно сосуществовало три типа начальных училищ.
Во-первых, это высшие начальные училища (ВНУ), образованные после реформы народного образования 1912 года, на базе земских и городских начальных училищ. В последних курс обучения составлял три или четыре года, в высших начальных – уже дотягивал до шести/восьми лет.
Во-вторых, двухклассные начальные училища, в которых учились четыре года (иногда-пять лет) – так называемые, городские начальные.
В-третьих, одноклассные начальные училища, в которых обучение длилось два-четыре года («трехзимние» одноклассные сельские и церковно-приходские, которые просто обучали грамотности).
Несмотря на такое разнообразие, программы училищ более или менее совмещались. Так, школьник, окончивший одноклассное училище, мог перейти в более высокое по рангу начальное; окончивший двухклассное – в третий класс городского училища. Беда состояла в том, что далее начального образования он практически двигаться не мог, поскольку по окончании начального курса по возрасту не подходил для поступления в среднее учебное заведение(10). Только ВНУ, учрежденные после реформы 1912 г., получили программу, согласованную с гимназической, и тем самым давали право на поступление в 4-й класс гимназии(11).
Среднее образование в России давали классические гимназии со сроком обучения восемь лет, и реальные училища (преобразованные по реформе 1872 г. из реальных гимназий) со сроком обучения шесть лет. Желающие поступить в высшее учебное техническое заведение из реального училища должны были закончить там дополнительный седьмой класс.
Таким образом, достаточно долго школьники, получившие начальное образование в Терийоках и желающие учиться дальше, не имели такой возможности. Ближайшие средние учебные заведения находились в Выборге и в Петербурге.
5. Терийокское реальное училище
Терийокское реальное училище, фото 1930-х гг.
Терийокское реальное училище (ТРУ) открылось в августе 1913 года в двухэтажном деревянном здании, подаренном Д. Т. Игумновым и расположенном на участке Игумнова за железной дорогой, на северной стороне Асемантие (нынешней Паровозной улицы), восточнее старого железнодорожного вокзала (переехавшего на новое современное место в 1917 году). На карте Койвикко 1930-х гг. (северного района Терийок) ТРУ обозначено под №66.
Фонд ТРУ в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИА) дает достаточно полное представление о том, как училище организовывалось и функционировало.
Первый директор ТРУ Владимир Михайлович Мелиоранский. Фотография из альбома выпускников ЛИТМО 1940 года Виртуального музея ЛИТМО
В 1913 г. был сформирован педагогический коллектив и Педагогический совет во главе с директором ТРУ Владимиром Михайловичем Мелиоранским. Пожалуй, он был идеальной кандидатурой на должность директора. Накануне своего назначения статский советник В. М. Мелиоранский (Мелiоранский) был инспектором 1-й СПб гимназии и казначеем Общества нуждающихся учеников при ней. Чуть ранее, в 1911 году, он – коллежский советник, преподававший в 1-й СПб гимназии, Пажеском корпусе, Институте инженеров путей сообщения и в гимназии Прокофьевой(12).
Владимир Михайлович родился в семье секретаря Совета С.-Петербургского университета, Михаила Ивановича Мелиоранского, в свою очередь, сына священника(13). Его братьями были Борис Михайлович Мелиоранский (1870-1906), историк церкви, профессор на кафедре церковной истории историко-филологического факультета, и Платон Михайлович Мелиоранский (1868-1906), востоковед-тюрколог, ординарный профессор восточного факультета.
Владимир Михайлович Мелиоранский (1873-1941) известен как математик, автор учебников по математике для гимназий и народных училищ. После революции 1917 г. преподавал в ЛИТМО и умер в блокаду; место захоронения неизвестно.
Преподаватели начальных одноклассных и двухклассных училищ (так называемые «народные учителя») обычно не пользовались правами государственной службы (не имели классных чинов, не получали наград, не имели права на чиновничью пенсию). В отличие от них, преподаватели гимназий и реальных училищ были чиновниками, по преимуществу, начинавшими свою карьеру с университетским дипломом. Конечно, были и исключения, что и было зафиксировано в Книге формулярных списков ТРУ. Среди преподавателей есть и «не имеющие чина» (официальная формулировка для разряда чиновников), и получившие право на преподавание в средних учебных заведениях в результате сдачи соответствующих экзаменов.
Из формулярных списков и деловой переписки известны фамилии некоторых преподавателей и наставников ТРУ.
Статский советник Петр Петрович Глушков (р. 15.06.1872 г.), из мещан, учитель истории и географии.
Константин Ефимович Шулепов (р. 21.04.1884 г.), сын крестьянина, учитель русского языка.
Статский советник Дмитрий Михайлович Палатко (р. 25.10.1868 г.), из мещан Киева, учитель чистописания, рисования и черчения. Окончил педагогические курсы при Императорской Академии художеств.
Александр Владимирович Зверев, не имеющий чина (р. 16.10.1888 г.), сын чиновника, преподаватель естествознания и географии. Окончил полный курс Императорского СПб университета по естественному отделению физико-математического факультета.
Борис Александрович Кайданов (р. 27.09.1889 г.), из обер-офицерских детей, помощник классного наставника. Имеет свидетельство Либавской гимназии о специальном испытании на звание учителя начальных училищ.
Коллежский асессор Николай Федорович Петров, врач. Окончил Императорскую Военно-Морскую академию.
Лидия-София Вильгельмовна фон Модрах (р. 19.04.1880 г.), дочь полковника, учительница французского языка. Окончила полный курс 7-ми общих классов Императорского Воспитательного общества благородных девиц (Смольный институт) со свидетельством и званием домашней наставницы, а также курсы французского языка, учрежденные Альянс Франсез в Петербурге, с правом получения свидетельства на звание учительницы по французскому языку средних учебных заведений. В ТРУ в 1918 г. Лидия Вильгельмовна совмещала работу учителя, секретаря Педагогического совета и классной наставницы.
Наталья Вильгельмовна фон Модрах (р. 26.04.1870 г.), дочь полковника, учительница немецкого языка. Окончила полный курс учения в Виленской женской гимназии, получила свидетельство на звание домашней учительницы в канцелярии Туркестанского генерал-губернатора.
Статский советник Гриневич Трофим Романович, (р. 18.09.1859 г.), преподаватель естествознания. Окончил курс в Виленском учительском институте и курс в Петроградском университете по естественному отделению физико-математического факультета(14).
В разные годы в ТРУ преподавали также С. А. Чернышева (французский язык), И. М. Кабанов (гимнастика и пение), П. И. Сапунов (математика), П. И. Девин (русский язык), В. С. Державин (гимнастика), С. И. Войтинский (математика), С. С. Лаппо-Данилевский (математика), В. Д. Дейнеко, Е. И. Лященко, А. М. и Е. Э. Чельцовы, А. А. Бебинг, А. А. Быстреевский (законоучитель), М. Г. Чистосердов (русский язык), Л. Б. Экземплярова, П. А. Янушкевич.(15)
Наверное, самым «именитым» из преподавателей ТРУ был терийокский дачевладелец, действительный статский советник, профессор Савелий Иосифович (Осипович) Войтинский, преподававший в Императорском Электро-техническом институте до своей отставки в 1906 г. В Терийоках он открыл курсы для подготовки абитуриентов к поступлению в высшие технические учебные заведения. На участке от «зимней» дачи до Приморского шоссе для учеников были построены небольшие дачи, где они жили на полном пансионе. Там же размещались и учебные комнаты. Дача Войтинского сохранилась и расположена на Красноармейской, 21. Подробнее о С. И. Войтинском читатйте в статье С. О. Войтинский в Терийоках".
Савелий Иосифович (Осипович) Войтинский. Фотография из архива В. И. Войтинского
Сохранившаяся «зимняя» дача С. И. Войтинского на улице Пеллервонкату (сейчас Красноармейская, 21). Фото А. Браво, 14.09.2013
Важной для учебного заведения была должность почетного попечителя. С просьбой занять эту должность обращались обычно к благотворителю, который оказывал материальное вспоможение учебному заведению. Это было своеобразное признание его заслуг и благодарность за помощь. Но процесс назначения лишь казался лёгким. Описание этого процесса помогает не только узнать об одном из достойных жителей Терийок, но и об отношениях, деловых и личных, участников переписки.
Должность почетного попечителя Терийокского реального училища была предложена Педагогическим советом училища потомственному почетному гражданину Константину Степановичу Богданову осенью 1915 г. Он владел в Терийоках дачей «Анино», названной по имени жены, Анны Ефимовны. Дача сохранилась по сей день, находится на территории дома отдыха Союза архитекторов, является выявленным объектом культурного наследия. Современный адрес: г. Зеленогорск, ул. Курортная, 24. Богданов служил в руководстве «Товарищества нефтяного производства «Братья Нобель», на тот год стаж его службы составлял 34 года.
После выдвижения кандидатуры («представления») следовало «возбуждение дела» Попечителем Петроградского учебного округа. Для этого требовался формулярный список Богданова с информацией о летах, вероисповедании, образовательном цензе, состоял ли на государственной службе и не был ли под судом. Параллельно директор Мелиоранский обратился с просьбой в «Товарищество нефтяного производства «Братьев Нобель» предоставить ему отзыв о прохождении Богдановым службы в этом Товариществе. Ответ от «Нобелей» не замедлил прийти, причем очень саркастический. Там совершенно справедливо посчитали издевательством подобную бумагу: училище принимало от Богданова его деньги в виде пожертвований, не спрашивая о его благонадежности и образовательном цензе. Но когда дело доходило до благодарности в виде почетной и неофициальной должности, то требовались бумаги. Ответ достоин того, чтобы быть приведен полностью.
«Милостивый государь! В ответ на отношение за №309 Правление считает своим приятным долгом сообщить, что служащий Константин Степанович Богданов является одним из старейших, выдающихся по своим способностям в торгово-промышленном деле сотрудником Товарищества, а равно человеком, который по нравственным своим качествам и внимании к интересам опекаемого им учебного заведения, вполне достоин звания почетного попечителя, ввиду чего Правление считает своим долгом поддержать возбуждение Вами перед г. Попечителем округа ходатайство о назначении г-на Богданова на названную должность. С совершенным почтением. Подписи».(16)
Далее бумаги попали к Директору русских учебных заведений Великого княжества Финляндского, который, видимо, очень скучал, и поэтому обрадовался возможности проявить свою компетентность в таком сложном деле. Письмо, написанное им директору Мелиоранскому, является, по сути, изощренной выволочкой человеку, который посмел забыть о субординации. «Этот вопрос, конечно, не может быть разрешен без согласия Финляндского Генерал-губернатора. Должен Вам сказать, что во всех вопросах, касающихся русских учебных заведений в Финляндии, Генерал-губернатор и по существу, и формально придерживается закона, по которому все русские учебные заведения, и средние, и низшие, подчинены директору русских учебных заведений Великого княжества Финляндского. Поэтому и Ваше представление о Богданове передано генерал-губернатором мне, с поручением представить сведения о нем. На основании всего вышеизложенного я усерднейше прошу Вас, многоуважаемый Владимир Михайлович, сообщить мне самые подробные сведения о г. Богданове, дабы я мог доложить г. Генерал-губернатору все мотивы, которые делают его желательным в качестве почетного попечителя Вашего Реального училища. Примите уверения в моем искреннем уважении и отличной преданности. В. Романовский».(17)
Мотивы были предложены следующие: Богданов принадлежит к русскому интеллигентному обществу Терийок и является одним из немногочисленных постоянных жителей; он является ревностным прихожанином Терийокского храма; имеет в Терийоках недвижимую собственность; проявляет интерес к ТРУ, который выражается в принесении в дар коллекции минералов, коллекции чучел птиц местной фауны, ценных книг для фундаментальной и ученической библиотек; Богданов выразил готовность оказывать ТРУ материальную поддержку в размере 1.200 рублей в год; и ко всему, получен весьма лестный отзыв от правления «Товарищества «Братьев Нобель».
Всего за четыре месяца переписки формальности, наконец, были соблюдены, и г-ну Богданову было разрешено и впредь жертвовать училищу деньги, коллекции, книги, и все это уже в ранге почетного попечителя, официально утвержденного на три года.
Кстати, о деньгах. При начислении жалованья преподавателю учитывались его учебная нагрузка, совместительство с другими должностями (классный наставник, библиотекарь, секретарь), выслуга лет (надбавки за каждые пять лет стажа). Таким образом, сорокалетний учитель истории Петр Петрович Глушков получал в год жалованья 2.880 рублей, которые складывались из оплаты 12 уроков в неделю (900 руб.), трех прибавок за выслугу (1.200 руб.), за классное наставничество (600 руб.) и за должность библиотекаря (180 руб.)
Вспомогательный персонал (помощники классных наставников, письмоводители училища) имели к тому же право на «столовые» и «квартирные». Так, Б. А. Кайданов в год получал жалованья в качестве помощника классного наставника 300 руб., столовых 300 руб., квартирных 150 руб. Правда, у него были еще и 9 уроков гимнастики, за которые было заплачено 720 руб. (итого – 1.470 руб.)
Хуже обстояли дела у письмоводителя С. Н. Романова: жалованье 360 руб., столовые 360 руб., квартирные 180 руб., (итого 900 руб. в год).(18)
Для сравнения, можно привести некоторые цены 1913 года в Петербурге: фунт ржаного хлеба – 3 коп.; пуд мяса 1-го сорта – 9 руб. 38 коп.; пуд сливочного масла (чухонское) – 15 руб. 25 коп.; пуд мороженых карасей – 8 руб. 48 коп; пуд сметаны – 7 руб. 38 коп.; десяток яиц – 30 коп.; пуд антоновских яблок – 3 руб. 65 коп.(19)
Территориально ТРУ должно было собрать учеников от Белоострова до Перкярви, но в основном, дети приезжали из более близких местностей вокруг Терийок. В ЦГИА сохранился список учеников ТРУ на 1917 календарный год (фонд 1008, оп.1, д.78), а также прошения от родителей о приеме их детей в ТРУ за разные годы. Из «дальних» мест постоянного жительства значатся финская сторона Белоострова, Графская, Левашово и Райвола (фонд 1008, оп. 1., д. 82).
Педагогический Совет училища предположил, что состав учащихся будет принадлежать к семьям средней руки торговцев и промышленников, для которых не будет обременительной плата за обучение в 70 рублей в год. В результате переписки с Министерством Народного Просвещения, плата была установлена в 60 рублей. Эти деньги планировалось отпустить на организацию образовательных экскурсий, поднятие физического развития учащихся, пополнение фундаментальной и ученической библиотек, приобретение учебных пособий, устройство «разумных» развлечений, а также на проведение необходимых ремонтных работ в школе.(20)
Родителями подавалось в ТРУ прошение о приеме на типографском бланке. В нем указывались имя и фамилия будущего ученика, дата рождения, в каком учебном заведении уже учился (или прочерк), место жительства, ФИО родителя. Прикладывались выпись из метрической книги и справка об оспопрививании. Кроме того, родитель подписывался под обязательством: «В случае принятия означенного моего сына в число учеников Терийокского реального училища, я обязуюсь:
1). одевать его по установленной форме;
2). снабжать всеми учебными пособиями;
3). Вносить в срок установленную плату за его обучение;
4). Прилагать старание в том, чтобы все распоряжения начальства, касающиеся учеников, были им в точности исполняемы под опасением, что в противном случае он будет уволен из заведения«.
В 1913 г. в 1-й класс ТРУ по результатам испытания (по Закону Божьему, русскому языку и арифметике) было зачислено десять человек. Из них четверо – дети крестьян (род занятий отцов не установлен); двое – сыновья чиновников, один сын священника, один сын личного почетного гражданина и двое сыновей аптекарского помощника. В основном, у всех них было домашнее обучение, кроме троих, обучавшихся в Министерских учебных заведениях (сыновья аптекарского помощника, братья Эренфельдт, пришли из Шувалово-Озерковской гимназии, а сын титулярного советника Леонид Арсеньев из трехклассного начального городского училища).
Во 2-й класс ТРУ было зачислено девять мальчиков. Они должны были пройти испытания по Закону Божию, русскому языку, немецкому языку, арифметике, истории, естествоведению и географии. В основном, это были дети крестьян с так называемым предшествующим «домашним обучением». Лишь сын терийокского купца Василий Пошехонов имел за плечами двухклассную русскую народную школу, а сын чиновника Владимир Ващалов пришел из Выборгского реального училища.
Еще до официального открытия училища, в августе 1913 года, директором Мелиоранским были написаны письма о необходимости постройки постоянного здания. Училище открылось во временном помещении, двухэтажном деревянном доме, в котором под учебные нужды удалось приспособить два класса, рекреационный зал, ученическую шинельную, уборную, небольшую комнатку для преподавателей и такую же для хранения учебных пособий. Для возведения новой школы требовался кредит на постройку. Участок земли мог быть пожертвован ктитором Терийокской Казанской церкви М. В. Проворовым с одним условием: постройка должна была быть завершена к исходу второго года. В такие сроки деньги Министерством не могли быть выделены, поэтому начался процесс «уламывания» Проворова. В результате длительных переговоров он согласился на то, что строительство начнется в течение двух лет, потом – трёх, и наконец – четырех лет.
19 марта 1914 года, наконец, была оформлена дарственная, сделанная личным почетным гражданином Михаилом Васильевичем Проворовым Министерству Народного Просвещения, на участок земли величиной 1, 279 га и обозначенный №28.(21) Участок этот находился «...к северу от полотна железной дороги в расстоянии 6-7 минут ходьбы от вокзала; выходит своей южной границей на дорогу, ведущую к вокзалу, причем по соседству никаких зданий и жилых помещений не имеется; грунт участка песчаный, поверхность его покрыта хвойным лесом».(22)
Эскизный проект училища был выполнен исправляющим должность архитектора Петроградского учебного округа Л. П. Шишко и одобрен на заседании Строительного комитета 11 марта 1917 года.(23)
Проект нового здания ТРУ, 1917 г. Автор проекта Л. П. Шишко. План участка. Из фондов ЦГИА СПб
Проект нового здания ТРУ, 1917 г. Автор проекта Л. П. Шишко. План первого этажа. Из фондов ЦГИА СПб
Проект нового здания ТРУ, 1917 г. Автор проекта Л. П. Шишко. План второго этажа. Из фондов ЦГИА СПб
Проект нового здания ТРУ, 1917 г. Автор проекта Л. П. Шишко. План третьего этажа. Из фондов ЦГИА СПб
Для своего времени (да и на многие годы вперед) это был поистине выдающийся проект, в котором было предусмотрено всё, что требовал просвещенный ХХ век для учебных заведений. Критерии были заданы не только высоким состоянием инженерного и строительного дела того времени, и не только возросшими требованиями к учебному процессу, но и новейшими предложениями относительно условий гигиены (освещенность помещений, кубометры воздуха, его циркуляция, наличие уборных, душевых и прочего). Эти требования были представлены на Гигиенической выставке 1913 года.
Предписывалось:
1. Развитие гимнастики и спорта.
2. Экскурсии на лоно природы самого разного назначения – работа в саду, на огороде и в цветнике; коллекционирование в лесу; купание и плавание.
3. Постоянное медицинское сопровождение (освидетельствование) в период учебы, фиксирование параметров, при необходимости направление в субсидируемые общиной поликлиники.
4. Школы располагаются в зданиях, специально для них построенных, поэтому, там соблюдены все требования: много света и воздуха, есть вентиляция; есть специальные душевые, а иногда и бассейны, при гимнастических залах.
5. Учителя направляются время от времени на курсы по школьной гигиене.(24)
Все основные требования были заложены в проекте ТРУ.
Трехэтажное здание состояло из центральной (угловой) части и двух крыльев. На участке размещались также служебный флигель, служебный двор, площадка для игр и сад. На первом этаже должны были разместиться: вестибюль, две шинельные, швейцарская, кабинет врача, кабинет директора и приемная, канцелярия, две библиотеки (ученическая и фундаментальная), архив, класс №1, гимнастический зал, комната для переодевания, душ, учительская, столовая, кухня. На втором этаже: в центре – рекреационный зал и церковь, кабинет инспектора и помещение для моделей; в правом крыле – алтарь, классы №2 и №3; в левом крыле классы №№5-7 и рисовальный класс.
На третьем этаже: в центре – актовый зал и два небольших помещения для учебных пособий; в правом крыле – чертежный класс, химическая лаборатория и уборные; в левом крыле – физический класс с приборной; естественно-исторический кабинет; класс №8 и запасной класс.
Здание так и не было построено по известным причинам.
В 1917 г. В. М. Мелиоранского на посту директора ТРУ сменил коллежский советник А. И. Порхунов, служивший до того преподавателем Харьковского среднего сельскохозяйственного училища. За ним в 1918 г. коллежский советник В. В. Владимирский (инспектор ТРУ с 1916 г.).
Вениамин Васильевич Владимирский (1882-1942) происходил из семьи вологодских священнослужителей, выпускник С.-Петербургского Университета. По окончании Университета, вероятно, учительствовал в провинции и окончательно приехал в С.-Петербург в 1907 г. в 25 лет уже в чине Титулярного советника. В 1908 г. поступил на службу в Мужскую гимназию при Римско-католической церкви св.Екатерины учителем истории. В следующем 1909 г. поступил уже на постоянное место преподавателя истории в 7-ю гимназию на Кирилловской, 11 и получил повышение в чине, став Коллежским асессором. Вениамин Васильевич перебрался на жительство поближе к месту службы, сначала на Надеждинскую, 42, а затем на Б.Болотную, 14. В 1912 г. он получает чин Надворного советника. В 1914 г. В. В. Владимирский, будучи по-прежнему учителем истории 7-ой гимназии, пишет учебник по истории – «Русская история : Курс элементар. : Применительно к прогр., утв. 13 июля 1913 г.(Циркуляр Министерства народного просвещения о программах по истории для мужских гимназий //Журнал Министерства народного просвещения. 1913. №11.) Санкт-Петербург типо-лит. "Якорь" 1914; /автор/ – преподаватель СПб 7-ой гимназии В.В.Владимирский». Потомки В. В. Владимирского рассказывают, что учебник был принят для обучения великокняжеских детей, личным приходящим учителем истории которых был его автор. В 1916 г. он получает повышение по службе и назначается Инспектором Терийокского реального училища с повышением в чине до Коллежского советника. С этой должности В. В. Владимирский автоматически как инспектор на основании циркуляра ("Инспектор в случае болезни или отсутствия директора вступает во все его права и обязанности") становится директором ТРУ. Видимо, директор училища на тот момент отсутствовал.
Вениамин Васильевич Владимирский, директор Терийокского реального училища в 1918 г. Фотографии из архива В. Владимирского
Однако В. В. Владимирский прослужил директором ТРУ недолго. Как пишет в своих воспоминаниях П. Миролюбов: «Наступил 1918 год. Директором училища в то время был В. В. Владимирский. Приход принял на себя хозяйственные и организационные дела по училищу. Дела, однако, шли трудно. Не удавалось установить контакт между директором училища и тогдашним настоятелем отцом Григорием Светловским. Часто проходили "бурные" собрания в приходской церкви, не могли никак сойтись разномыслящие группы: приходская во главе с настоятелем Светловским и педагогическая - с директором Владимирским.».
Результатом этого конфликта стало отстранение В. В. Владимирского от должности директора, он остался работать в ТРУ преподавателем истории. Директором был временно назначен г. Пузин и, наконец, Павел Алексеевич Янушкевич. В дореволюционной России он был статским советником, гражданским инженером, служил архитектором Городской управы, и в Политехническом институте.
В Петербурге известны три дома, связанных с именем Янушкевича: он перестроил здание Ольгинской больницы на Владимирском, 16 и построил два доходные дома для Е. А. Григорьева на М. Посадской, дом 7 и дом 16. По последнему адресу жил сам Янушкевич в 1917 г.
После всех потрясений революции, Мировой и гражданской войны в Финляндии, училище прошло «перезагрузку»: были объединены мужское реальное училище и женская гимназия, и возникло новое учебное заведение – Русское совместное реальное училище с новой точкой отсчета, 1920-м годом.
«Перезагрузка» была очень болезненной, резала «по живому». Противоречия, возникшие между протоиереем Светловским и директором Владимирским, привели к тому, что был набран новый состав учителей во главе с новым директором. Его фамилия в воспоминаниях звучит как Пузино, но это, скорее всего, был Георгий Иванович Пузин, терийокский купец – «технический» директор, назначенный приходом временно.
Директор Терийокского реального училища Павел Алексеевич Янушкевич, фото из газеты «Сегодня», 1930 год(33)
Пришедший на постоянную работу Павел Алексеевич Янушкевич столкнулся с большими проблемами. Во-первых, новое здание школы так и не было построено, «реалка» по-прежнему ютилась в доме, подаренном Д. Т. Игумновым. Хотя, учитывая сокращение числа учащихся, вряд ли это здание оставили бы школе. В соседних Келломяках большую двухэтажную русскую школу им. Столыпина отдали под казармы.
Во-вторых, школа для русских стала не только образовательным учреждением, но и своеобразной осажденной крепостью (наравне с церковью), где могло существовать некоторое подобие старой жизни. В школе продолжали учить по старым учебникам истории, географии, как будто ничего не изменилось. Почти никто из русских граждан долго не хотел верить, что прежняя жизнь действительно закончилась, и они оказались в независимом государстве со всеми вытекающими из этого последствиями: изучением финского языка, знанием финских законов, возможностью (или невозможностью) войти полноправно в новое общество.
Финское правительство, в свою очередь, поставило жесткие условия, которые теоретически позволяли проживающим на финской территории русским, интегрироваться в новую для них жизнь. Но стресс потери родины, родных, имущества делал эту интеграцию для первого поколения эмигрантов практически невозможной. Дело усугублялось и тем, что именно состоятельные дачевладельцы, профессионалы своего дела, в недавнем прошлом представители высшего и верхушки среднего классов, не могли в одночасье перестроиться и осознать себя тем, кем они стали на самом деле – эмигрантами, беженцами, переселенцами, без надежды на возврат к прежней работе и прежнему благополучию. К тому же, многие националистически настроенные финны старались выместить на бывших «хозяевах» свою ненависть к царской России, которая «зажимала финскость» с момента присоединения Финляндии.(25) Пружина развернулась в обратную сторону, и русская община совершенно незаслуженно получила сполна за все прежние государственные попытки «русификации» Финляндии.
В отношении русских школ, финские чиновники не требовали ничего, с их точки зрения невозможного: дети в русских школах должны были изучать финский язык в увеличенном объеме, там должны были преподавать ряд предметов на финском языке (география, история Финляндии). Это гарантировало субсидии со стороны финского правительства на содержание школы, возможность поступления для выпускников в финские высшие учебные заведения и их интеграцию в новое общество. Но для данного места и данного времени (Терийоки, 1920-е годы) это было невозможно. Соблюдение предложенных требований означало массовое увольнение русских учителей и, что было главным, – вместе с потерей языка потерю русской самоидентификации. Второе поколение беженцев становилось по месту проживания, языку и менталитету финляндцами. Этого люди, только что потерявшие родину, принять не могли.
Условия финского правительства приняты не были, субсидии были потеряны, возможность прямого поступления в ВУЗы была утрачена. Осталась русская община на чужой территории с чужой культурой, спаянная православной церковью, русской школой и русским языком.
О том, насколько болезненной для русской колонии в Финляндии была эта тема, видно из дискуссии, развернувшейся в Выборге в 1936 году (см. материалы "Журнала Содружества" №9 за 1936 г.).
6 сентября 1936 года состоялось Отчетное собрание Школьной дирекции, в повестке дня которого стояло три вопроса, на которые необходимо было дать ответы:
1. Желательно ли сохранение русских школ?
2. Как изыскать дополнительные денежные средства?
3. Желательны ли изменения (и в каких размерах) в существующем строе школ?
На первый вопрос был дан единодушный ответ «да». Второй вопрос в очередной раз поставил в тупик, поскольку все средства пополнения бюджета школ уже были известны и использовались. Скандал разразился при обсуждении третьего вопроса.
Представитель комиссии, выбранной родителями учеников, говорил о беспокойстве многих родителей по поводу будущего их детей. По его словам, положение было таково, что русская школа теряла не только деньги, но и учеников. Все это происходило в результате несоответствия школы условиям жизни. Многие родители были вынуждены отдавать детей в местные финские и шведские школы, потому что чувствовали неспособность русской школы дать детям должное образование.
Этот тезис был развит председателем Русского Выборгского общества А. С. Карташовым (выступавшим от своего имени, а не от лица Общества). Он задал свой вопрос: что мы можем сделать для наших детей, русской школы и русской культуры? И ответил на него: существование школы и национальных идей должно быть подчинено только пользе ребенка. Прежде всего, наши дети, а потом уже национальные идеи. «Я не имею нравственного права приносить своего ребенка в жертву национальным идеям; ради идей портить всю его жизнь из-за неправильно понимаемого патриотизма и с 9-летнего возраста захлопнуть перед ним дверь к более широким возможностям дверью русской школы настоящего».
С точки зрения г-на Карташова и части русской общины, русская школа в том виде, в каком она существовала на тот момент, давала:
1. Диплом без прав и возможностей.
2. Знание русского языка без его применения.
3. Приобщение к маленькой частице русской культуры без понимания ее значения в личной жизни.
4. Самое посредственное знание местных языков, без которых дорога ведет к физическому труду самого грубого значения.
5. Полную отчужденность от местной жизни.
6. Полную изоляцию от местного общества.
7. Полную неудовлетворенность собой и страх перед будущим.
Единственный путь – дать образование детям в местных школах и на местных языках, организовав для желающих курс на русском языке по русской истории и русской литературе.
На голову Карташова в Журнале Содружества «посыпались каменья». «Люди, воспринявшие духовное наследство от своих предков, могут быть сынами и дочерьми своих отцов и матерей, живых и умерших, их почитателями и молитвенниками, и только такие сыновья и дочери преемственно приведут род человеческий к высшим целям, в явному Царству Божию и к воскресению всех... Получив не национальное, в иных случаях блестящее образование, дворяне часто становились вольтерьянцами и католиками, с презрением относились к русскому народу и истязали своих крепостных... Национальная идея есть основа религиозно-нравственного воспитания... По пути, указанному его животной натурой, идет тот, кто идет к Сатане», – приводил исторические параллели «Учитель».
«Искание высшей правды, «двуединой правды», «правды-истины» и «правды-справедливости», но отнюдь не поклонение Маммоне, составляет наиболее характерную черту русского национального гения... И мы продолжаем стоять на точке зрения: «Сначала красивые идеи, а потом уже кусок хлеба, и ни в коем случае не наоборот», – указывал «Русский».
Разговор шел на разных «русских» языках.
На страницах журнала «идеи» победили.
Правление Содружества приняло решение бойкотировать Выборгский Русский клуб, входивший составной частью в Русское Выборгское общество.
Общество вынуждено было собраться на экстренное собрание и констатировать, что не давало полномочий г-ну Карташову на выражение общего мнения (о чем, впрочем, он и сказал в начале своего выступления). В результате этого бойкота посещаемость клуба снизилась, замерла деятельность литературного и драматического кружков. Бойкот вносил разлад в жизнь русской выборгской общины. Вскоре на экстренном заседании правления Общества Карташов не получил «вотум доверия» и не был вновь избран председателем за неудачное ведение дела, самочинное и нетактичное выступление по школьному вопросу, что не только подорвало его популярность, но и повредило Клубу в целом.
Узнав об избрании нового председателя правления Русского Выборгского общества, бойкот правлением Содружества был снят.
Была представлена отчетность, что из 241 выпускника Выборгского лицея, в ВУЗы (по преимуществу заграничные) поступило 103 человека, и окончили их 44 студента («многие с выдающимся успехом»). То, что некоторые выпускники до сих пор не могут найти работу, объяснялось общей тяжелой экономической ситуацией в мире и перепроизводством «интеллигентных работников».
ТРУ (как и Выборгский русский реальный лицей) получило возможность существовать в качестве русской школы на территории Финляндии, но на полном самообеспечении. И надо сказать, что в подобном положении оказались практически все школы в бывших дачных местностях – в Келломяки (директор Юганова), в Перкярви (директор Колокольцева), в Райвола (директор Никулин), в Уусикиркко (директор Андреевский). Помощь пришла со стороны Земгора, который субсидировал зарплату учителей и стипендии выпускников, которые поступали в ВУЗы. Все остальное – было заботой учеников, их родителей и сочувствующих.
Положение в ТРУ было иногда просто катастрофическим. Вот как описывает его корреспондент Журнала Содружества в заметке о выпускном акте 1934 года: «В воскресенье 27 мая в Терийокском реальном училище по случаю окончания учебных занятий состоялся торжественный акт, привлекший большое количество публики. После краткого слова законоучителя, о. М. Орфинского, обращенного к учащимся, был отслужен молебен при пении местного церковного хора. После молебна директором П. А. Янушкевичем был прочитан отчет о деятельности училища за истекший 1933/34 учебный год, из которого выяснилось, что училище функционировало в составе III-VII классов, при пятидесяти чел. учащихся, из коих окончило VII дополнительный класс 6 человек: Зарубин К., Ковалев О., Миролюбов П., Морозова Н., Орлова Л. и Череп-Спиридович Б., и присуждены аттестаты за шесть классов семи человекам; что годовой бюджет училища за истекший год выразился в сумме 44.000 фмк, из коих родителями учащихся внесено всего 10.000 фмк в качестве платы за право учения, а остальная часть бюджета образовалась из поступлений: по устройству вечеров, сбору по подписным листам и пр., а главным образом благодаря отзывчивости добрых людей, живущих как здесь, в Финляндии, так и за границей, причем особая помощь была оказана М. И. Галкиным, пожертвовавшим дрова.
Из того же отчета ясно вырисовались те тяжелые условия, при которых происходила работа училища, когда учащиеся вместе с книгами приносили дрова, дабы нагреть классы, в коих температура иногда доходила до 0 градусов, когда с наступлением каждого нового месяца появлялась угроза совершенного прекращения деятельности училища ввиду отсутствия средств». (Журнал Содружества, №6, 1934 г.)
Для сбора средств выставляли «блюдо» для пожертвований в церкви, организовывались концерты, ставились любительские спектакли.
«Нужно, господа, помочь училищу! Давайте устроим вечер с программой, поставим пьеску или водевиль с пением, - говорил Василий Васильевич Брайтвайт - один из главных активных режиссеров в Териоках того времени. Ставили Островского и Чехова и многих других драматургов. Собиралась группа, находили режиссера, выбирали пьесу, устраивали репетиции, приобретались и шились костюмы, писались декорации, и наступал день спектакля. Все волновались, в первую очередь режиссёр, затем артисты и, конечно, устроитель - у нас таким бывал обычно директор реалки П. А. Янушкевич. Главное, волновал всех один и тот же вопрос: будет ли от спектакля доход для училища».(26)
Вот как выглядел отчет по одному из спектаклей, устроенному в пользу ТРУ 8 июля 1934 года: Приход.
Нумерованные места – 1762;
Входные билеты – 324;
Ученические билеты – 30;
Программы – 274:25;
Игра в счастье – 200.
Итого: 2.590:25.
Расход.
Разрешение г. ленсмана – 17;
Зал – 150;
Сценарий, грим, парики – 187:50;
Проезды, перевозка вещей, услуги и пр. – 228:55;
Выдано на расходы лицам, участвовавшим в спектакле – 492:40;
Билет оперной лотереи – 100.
Итого: 1.175:45.
Поступивший в кассу училища остаток выразился в сумме: 1.414 фмк 80 пенни.
Директор училища П. Янушкевич.
Секретарь Педагогического совета Н. Познинский
Режиссер Вл. Щепанский.
(Журнал Содружества №8, 1934 г.)
Так училище существовало из года в год.
Занятия начинались в 10 утра и оканчивались в 4 вечера, многие ученики не жили в Терийоках, и им приходилось приезжать в школу на поезде. Были любимые учителя, были новогодние спектакли, к которым готовились всей школой. Старшие школьники под руководством учителя Д. М. Палатко рисовали декорации для новогодних сказок; тот же Дмитрий Михайлович руководил и небольшим школьным хором. Екатерина Иппократовна Лященко была хорошей пианисткой, сочиняла песенки.(27)
Приезжали знаменитости: в 20-е годы училище посетили И. Е. Репин и И. П. Павлов. В разные годы концерты в пользу ТРУ давали балерины Анна Павлова, Ольга Преображенская, пианист и дирижер А. Зилотти, драматическая артистка М. А. Ведринская.(28)
Торжественно проходили выпускные акты, со столом, застеленным синим сукном, речью директора Янушкевича о школе, раздачей аттестатов, которая сопровождалась характеристикой каждого выпускника. Во всем царил «дух семейственности».
Но дальше пути выпускников расходились.
Кто не был достаточно прилежен в школе, по окончании ее шел в разнорабочие.
Для прилежных учеников было два способа получить высшее образование.
Первый: после ТРУ перейти в 6-й класс финского среднего учебного заведения и после его окончания поступать в финский ВУЗ. Этот путь требовал идеального знания финского языка, которое требовало в свою очередь оплаты репетиторов.(29)
Второй: по итогам хорошей учебы получить стипендию Земгора и уехать поступать Париж, Прагу, Тарту (города, где было значительное число русских эмигрантов). Далее – получать образование там, либо спустя год-два возвращаться в Финляндию и поступать в местные ВУЗы в качестве иностранных студентов.(30)
С течением времени средства Земгора таяли, и все меньшее число школ могло получать субсидии. В конце концов, осталось одно ТРУ, которое «дотянуло» до 1937 года, когда состоялся последний выпуск.
Август Рейхе, отправлявший в парижскую газету «Возрождение» корреспонденции о жизни русских в Финляндии, писал: «После раздачи аттестатов и свидетельств, абитуриенты тепло и сердечно прощались со своим любимым директором и преподавателями; были прочитаны трогательные адреса. От имени родителей благодарил, с глубоким земным поклоном, директора и его сотрудников-преподавателей прот. Светловский.
Глубокое впечатление произвела на всех присутствовавших одухотворенная, блестящая речь преподавательницы Л. Б. Экземпляровой, обращенная от имени педагогического персонала к директору П. А. Янушкевичу. Закончился акт докладом преподавателя русской словесности М. Г. Чистосердова о большом значении русских средне-учебных заведений на чужбине и общей беседой».(31)
А вот как это событие было описано в «Журнале Содружества» №6, 1937 год:
«В воскресенье 6 июня в помещении Терийокского реального училища состоялся традиционный выпускной акт, к великому прискорбию, последний, т. к. в силу сложившихся обстоятельств училище прекращает свое существование.
Уменьшавшиеся с каждым годом материальные средства и количество вновь поступающих учащихся вынуждали к ежегодному сокращению числа классов, и в истекшем 1936/37 учебном году училище функционировало в составе VI-VII классов при семи человеках учащихся, их которых полный курс Реального училища, т. е. аттестаты за 6 классов получили 5 человек: З. Иванова, Б. Лебедев, И. Орфинский, Т. Поляченко и Д. Филиппов, а свидетельство за седьмой дополнительный класс два человека: Н. Максимов и И. Сидоров, к которым, как вступающим в новую жизнь и обратился после молебна с напутственным словом настоятель прихода протоиерей М. Орфинский...
За время с 1920 по 1937 год получили аттестаты 267 человек, и свидетельство за VII дополнительный класс 192 человека, причем из окончивших поступили в высшие учебные заведения за границей 62 человека... Тяжело становится на душе при мысли, что еще один национальный очаг русской культуры и просвещения угас навсегда, т. к. училище помимо своего прямого назначения, было таковым».
В Журнале был приведен также текст адреса, поднесенного директору ТРУ П. Янушкевичу от бывших учащихся, проживающих в Гельсингфорсе:
«Глубокоуважаемый и дорогой Павел Алексеевич!
С чувством глубокой горечи приняли мы, бывшие учащиеся руководимой Вами школы, известие о том, что наше родное училище кончает в этом году свое существование. Мы, обучавшиеся в русской школе на родном языке сожалеем, что русская молодежь в Терийоки будет лишена возможности обучаться в нашей школе под Вашим умелым и чутким руководством.
Разрешите нам, бывшим учащимся Терийокского Реального училища, принести Вам и Вашем лице всему педагогическому персоналу нашу глубокую благодарность за те годы, которые мы провели в стенах нашей школы и о которых мы сохранили наилучшие воспоминания и теплые сердечные чувства.
Закрытие нашей школы – тяжелый удар делу русской культуры в Финляндии. Но мы будем надеяться, что в конечном итоге всё придет к благополучному выходу из нашего общего тяжелого положения – оторванности от нашей прекрасной Родины, и мы особенно благодарны Вам за то, что пребывание в Ьерийокском Реальном училище поможет нам и впредь остаться русскими.
Вам же, дорогой Павел Алексеевич, наше большое русское спасибо.
Гельсингфорс, 30 мая 1937 года». (Журнал Содружества №6, 1937 г., см. полный текст статьи)
Первая встреча бывших учеников ТРУ состоялась в 1946 г., затем в 1948-м, за которым был большой перерыв.
Терийоки. Ученики русского реального училища. 1930-е годы
Группа учеников и учителей ТРУ в 1930-х гг.
Вклеенный в книгу (раннее издание произведений В. Белинского) дарственный листок ученику 4-го класса Териокского Реального училища Николаю Кабанову за хорошие успехи в науках, 21 июня 1925 г.
В 1973 году в Хельсинки, в клубе РКДС, снова собрались выпускники ТРУ, было около ста человек. Ротапринтный журнал «Наша жизнь» напечатал «отчет» об этой встрече: «Я чувствовал себя 17-летним парнишкой, и то же самое, смею утверждать, происходило со всеми присутствовавшими... Мы не признавали их настоящих фамилий, а их имена, прозвища и фамилии были те самые, которые мы привыкли произносить в здании училища».(32) Вспоминали о прошедших годах; кто-то рассказывал о посещении Зеленогорска и поисках памятных мест, связанных с детством и юностью. И вряд ли можно считать совпадением, что в следующих номерах журнала «Наша жизнь» были напечатаны воспоминания о Терийоках 30-х годов, как бы расширяющие и детализирующие воспоминания о «реалке» – Терийокском реальном училище.
1. Финляндская газета №188, 1913. С. 1. 2. Терийокский дневник №1, 1913. С. 3. 3. Сайт средней школы Карельского перешейка в Лахте 4. Терийокский общий лицей. Программа на 1936/1937 уч. год 5. Русский начальный учитель, декабрь 1892 года, №12. 6. Финляндская газета №5, 1913. С. 2-3. 7. Павловский институт ведомства учреждений Императрицы Марии (ВУИМ) находился на Знаменской улице, 6 (ул. Восстания, 8). Сейчас это гимназия №209. Туда принимали девочек из обедневших дворянских фамилий, чаще всего, круглых сирот или тех, у кого отец был убит на войне. Из этого можно сделать вывод, что отец Абрамовской, скорее всего, был военным, погибшим в сражении. 8. П. Ф. Миролюбов. Разное о жизни в Терийоках 9. Terijoki: kuvia ja kuvauksia entisesta kotipitäjästä / toimittanut ent. Terijoen kunnanhoitokunnan asettama toimikunta; julkaistoimikunnan tyovaliokunta: Martti Salokas.[et al.].Lahti : [s.n..], 1951. 10. Переход на новую систему с ВНУ был очень болезненным для школьников. Из второго класса трехклассного уездного училища переводили снова в первый класс начального городского (четырехклассного), а из него снова с «понижением» в шестиклассное Высшее начальное, где первоклассником мог оказаться здоровый 12-13 летний паренек. По окончании ВНУ он по возрасту уже не мог поступить в гимназию, но мог занять канцелярскую должность или продолжить обучение в средних специальных учебных заведениях – в военном, мореходном училищах или в учительской семинарии. Кроме того, всегда был вариант сдачи экзаменов экстерном, для чего существовало множество курсов по подготовке (к примеру, знаменитые Черняевские курсы в Петербурге). 11. Учащихся ВНУ называли «внучками». Гимназисты всячески третировали «пришлых», не допуская в свой «избранный» круг. См. Лев Кассиль «Кондуит и Швамбрания». 12. Адресный указатель «Весь Петербург» на 1913 и 1911 годы. 13. Фамилия Мелиоранский – искусственно созданная в то время, когда вместо отчества и прозвания стали требоваться фамилии. Священники брали фамилии по церковным праздникам (Успенские, Вознесенские, Рождественские), а также из греческого или латыни (Сперанские – «Надеждины», Мелиоранские – «Лучшевы»). Известное латинское выражение "meliora spero" переводится как «надеюсь на лучшее». Семинаристы прекрасно знали и формулу римских консулов "Feci quod potui faciant meliora potentes" – Я сделал [всё], что смог, пусть те, кто смогут, сделают лучше». 14. Копии формулярных списков. ЦГИА, фонд 1008, оп. 1, д. 30. 15. Агнесса Адольфовна Бебинг присутствовала на встрече выпускников и преподавателей ТРУ в 1973 г. в Хельсинки. Воспоминания П. Миролюбова о ТРУ. Наша жизнь №3, 1973. С. 19. 16. О почетном попечителе К. С. Богданове. ЦГИА, фонд 1008, оп. 1, дело 40. Л. 5. 17. Там же. Л. 7. 18. Там же. Л. 2-26. 19. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Stat/36.php. Ясно, что караси, антоновские яблоки, яйца и сметана не покупались в Терийоках по этим ценам; на месте собственного производства сметаны и собственноручной ловли карасей это стоило дешевле.. 20. Дело об открытии Терийокского реального училища и об утверждении платы за обучение. ЦГИА, фонд 1008, оп. 1., дело 14. 21. Дело Терийокского реального училища о необходимости сооружения постоянного здания для Терийокского реального училища. ЦГИА, фонд 1008, оп. 1, д. 13. Л. 34. 22. Там же. Л. 6-7. 23. Там же. Л. 41-42. 24. Школьная гигиена в Финляндии. Терийокский Дневник №10, 1913 г. С. 3. 25. П. Ф. Миролюбов рассказывает о том, как пианист Зилотти согласился дать концерт в пользу ТРУ. Но инструмент в училище был плохого качества, и организаторы решили обратилась к коллегам из финского лицея с просьбой провести концерт у них. Ответ директора был непреклонен: «Только через мой труп может войти русский в нашу школу». П. Ф. Миролюбов. Русская жизнь в Терийоках. Ч.4. ТРУ // Зеленогорский вестник №9(59) 1992. 26. П. Ф. Миролюбов. Русская жизнь в Терийоках. Театральная жизнь. 27. Девичья фамилия Е. Лященко, по свидетельству П. Ф. Миролюбова, – Коралли; Миролюбов называет ее сестрой балерины и актрисы немого кино Веры Алексеевны Каралли. П. Ф. Миролюбов. Театральная жизнь. 28. П. Ф. Миролюбов. Русская жизнь в Терийоках. Ч.4. ТРУ // Зеленогорский вестник №9(59) 1992. 29. В ТРУ преподавание финского было очень плохим: ученики неважно читали и переводили и практически не умели писать. Приход учительницы финского языка Евгении Николаевны Вальман не смог решить проблему из-за небольшого количества часов и того, что пришла она незадолго до закрытия. П. Ф. Миролюбов. Русская жизнь в Терийоках. Ч.4. ТРУ. 30. П. Ф. Миролюбов. Русская жизнь в Терийоках. // Зеленогорский вестник №8(58) 1992. 31. Русские в Финляндии. Возрождение, 2 июля 1937 года. 32. ТРУ. Замечательный вечер. Наша жизнь №3, 1973. С. 16. 33. Фото из газеты "Сегодня", 1930 год, к заметке о десятилетии училища.
