Старые дачи::Дачники

 Пишите нам

Выборгский район Ленинградской области, озеро Подгорное. До войны это была Финляндия. Границы современного Тарасово почти совпадают с границами бывшей деревни Кирстиняля, но к ней нужно добавить находившиеся рядом Кунттилу и Пяятилю, а может быть и соседние Путролу, Синкколу и Лахденперю. В терминах, понятных местным жителям, Кунттила — это территория дачи Боткина, Пяятиля — все, что южнее в сторону Знаменки, Путрола — «дача летчиков», Синккола — лагерь «Лада», а Лахденперя — Старая Тарасовка, вдоль дороги на Осетрово.

Принято считать, что русский дачный бум на Карельском перешейке начался с появлением в 1870 году железной дороги. Это действительно так, но жители Петербурга ездили на перешеек и ранее. Их привлекал и здоровый климат, и дешевая земля. Чем дальше от столицы, тем участки были дешевле, а значит — покупались большие площади. Местное финское население нанималось в прислугу и снабжало господ продуктами.

Зачастую хозяева имений менялись, а обслуживающие оставались прежними, потому что жили рядом и арендовали у хозяина часть его земли. Но менялись хозяева имений не часто — в среднем, раз в 20 лет. Это было связано как правило со смертью собственника, так как покупал он свое поместье на склоне лет, уже выйдя на пенсию.

Как пишет уроженец деревни Кирстиняля Ээро Лемпияйнен, первые русские появились здесь в начале 1860-х годов, то есть до постройки железной дороги из Петербурга. Часть земель в Кирстиняля, а точнее — всего два довольно больших участка, местные финские хозяева были вынуждены продать в связи с финансовыми проблемами. Центр одного участка находился примерно на месте бывшего клуба пансионата «Дубки», а центр второго — слева за бывшей шашлычной на территории дач ЛОМО. Лемпияйнен 1929 года рождения, до войны проживал на нынешней территории пансионата. Несколько лет назад его дом за магазином еще стоял. Лемпияйнен — крестник Марии Сергеевны Боткиной, дочери Сергея Петровича, проживавшей в своем имении в Кунттила вплоть до повторной эвакуации 1944 года. Боткин считается самым знаменитым здешним дачником, с него и начнем.

Кунттила

В середине 19 века это поместье довольно долго принадлежало шведскому чиновнику по фамилии Хельдт в ранге статского советника. В документах Кунттила тогда именовалась и Куйтилой, и Култилой. Так продолжалось до 1879 года, когда поместье поделили между собой агроном Август Вельке и профессор Янсон, проживавший в Кирстиняля. О нем речь пойдет ниже.

Вторая часть имения, выкупленная Янсоном, называлась Сунила. Видимо, она представляла из себя охотничьи угодья — это лес с болотом между боткинской усадьбой и Выборгским шоссе площадью более 200 гектар. Болото на финской карте так и именуется — Янтсювянсуо, по фамилии владельца. С 1887 года их арендовал князь Голицин. Какой именно — не известно. От Янсона в 1892 году все его владения, в том числе и это, перешли его зятю, профессору Вёдрову. О нем я так же расскажу ниже.

В 1915 году в этой части имения поселилась так же жена статского советника Юлия Карловна Введенская, урожденная Эггерт. Муж — Василий Александрович Введенский (1855-1927), инженер путей сообщения, директор правления Общества Юго-Восточной железной дороги, член совета Азовско-Донского коммерческого банка, деятель Общества вспомоществования бывшим воспитанникам Второго кадетского корпуса, действительный статский советник, изобретатель снегоочистителя для конно-железных дорог. Юлия Карловна умерла в 1918 году в Воронеже, муж эмигрировал в Германию, похоронен в Берлине рядом с В.Д. Набоковым. Где конкретно в этом лесу находился дом Введенских, к сожалению не известно, но их участок назывался Pässinpää — «баранья голова».

Первую же часть имения в 1882 году агроном Вельке и продал Сергею Петровичу Боткину. Его биографию описывать здесь не буду, можно кликнуть на фамилию и почитать Википедию. Сам Вельке переехал в Кепполу — это имение напротив бывшего сельскохозяйственного аэродрома, с другой стороны дороги на Уткино. В поместье Боткина было множество построек, в том числе церковь, построенная по проекту П.С. Купинского. Образа были написаны братом владельца, академиком живописи М. П. Боткиным.
Вот цитата из газеты «Неделя строителя» 1883 года:
«Церковь расположена среди рощи в полуверсте от большого изящного и поместительного дома, в котором живет семья профессора. Внутренность церкви проста, но чрезвычайно изящна. Стены обшиты тесом и только заолифены; на них прикреплены небольшие образа и главное украшение составляет только прелестный иконостас из резного дуба с образами в византийском стиле, т.е. на золотом фоне.»

Было и как минимум два жилых дома. Большой был разобран еще в конце 1930-х, за ветхостью. Его фундамент в парке еще читается. В малом доме после войны была школа, а во второй половине 1970-х ее полностью перестроили внутри для нужд пансионата, так что от времен Боткина в ней не осталось ничего. В 2015 году произошел пожар, уничтоживший дом как минимум наполовину. На месте церкви в советское время был построен курятник.

У Боткина в гостях бывал художник И.Н. Крамской, написавший здесь портрет хозяина. Неподалеку, в Путрола, снимал дачу М.Е. Салтыков-Щедрин и тоже приезжал в гости. После смерти Боткина имение было разделено между его детьми.

Последняя владелица усадьбы Мария Сергеевна Боткина (1875-1960) была художницей и прожила 85 лет. Училась живописи в Париже и в Италии. Была в дружеских отношениях с М. Горьким, во время отдыха на Капри исполнила два карандашных портрета писателя. С середины 1910-х жила в Финляндии. В 1939 году эвакуировалась вместе с местным населением в глубь страны, но летом 1942-го вернулась, как и многие, обратно. Вернулась вместе с Николаем Николаевичем Андреевским, вдовцом, за которого она вышла замуж в эвакуации. Андреевский со своей первой женой до 1939 года жил в Путроле. Похоронена Мария Сергеевна в Хельсинки, на русском кладбище, под фамилией мужа.

Кирстиняля

Теперь собственно о центральной части деревни. В 1862 году две нуждавшиеся в деньгах местные семьи продали часть своих угодий купчихе Анне Шагиной. Видимо ей земля не пригодилась и через два года, в 1864-м, хозяином одного из участков стал полковник Егор Давыдович Гардер (1811-1880). Можно считать его первым дачником. Усадьба Гардера находилась примерно на месте клуба пансионата «Дубки». Можно было бы подумать, что пруд — наследник тех времен, но он появился только в советское время. Егор (Георгий) Гардер происходил из прибалтийских немцев, но мать Нэнси Колман - англичанка из графства Кент. Отец был лейб-медиком императора Александра I. Жена - Александра Карловна Коттер. Гардер служил начальником штаба Пограничной стражи. В 1864 году он стал генералом и видимо решил сделать себе подарок в виде дачного имения. Пограничной страже он отдал 35 лет и в 1872 году вышел на пенсию. Умер в Финляндии, возможно даже именно здесь. Его сын, Егор Егорович (Георгий Георгиевич) тоже начинал служить на границе, но потом оставил службу. У сына было имение в Патру (ныне Зеленый Холм).

Не так давно в том районе была найдена латунная табличка с именем Гардера-старшего. Такие раньше вешали при входе. Возможно, сын хранил на своей даче табличку отца. Почему сын не сохранил имение — точного ответа нет. Возможно потому, что вначале имение оказалось не нужным и его продали, а когда сын в 1896 году сам решил приобрести дачу, в Патру уже жили его сослуживцы, например генерал Ган.

В 1880 году финские газеты сообщали о награждении жителя Кирстиняля Кристиана Лемпияйнена за 20-летнюю службу семейству Гардер. Награды вручало Финское экономическое общество. Весьма примечательный факт, характеризующий взаимоотношения между господами и местным населением.

Следующим хозяином этого имения в 1884 году стал генерал Николай Корнилович Штальман (1835-1905) — военный инженер, участник Крымской войны. Усадьбу он получил еще полковником.

В 1901 году поместье выкупил Павел Корнильевич Покровский (1849-1905) — юрист, действительный статский советник, преподаватель в училище правоведения в Петербурге. Там же преподавал и его здешний сосед Сергей Вёдров, поселившийся в Кирстиняля на несколько лет раньше. Вполне возможно, что именно он рекомендовал Покровскому местные красоты. Последней владелицей усадьбы была жена Покровского Елена. Старое здание клуба пансионата было деревянным, а нынешнее было построено в 1972 году. Возможно, первоначально клуб располагался в одном из зданий усадьбы. Но это лишь неподтвержденное предположение.

Второй участок у Анны Шагиной в 1865 году купил некто капитан Глущенко. Никаких сведений о нем нет.

В 1877 году эту усадьбу приобретает Юлий Эдуардович Янсон (1835-1893), профессор Петербургского университета, статистик, экономист. Он читал статистику и политическую экономию в Институте инженеров путей сообщения в Петербурге, в Александровском лицее, в Пажеском корпусе. В 1881 году под руководством Янсона была произведена перепись Петербурга. Член статистического совета министерства внутренних дел, член-корреспондент Академии наук.

Усадьба Янсона находилась на территории дач ЛОМО, слева за шашлычной в сторону озера. Место определяется по березам, кучно растущим на небольшом холме. Сейчас это частный участок за забором.

Следующим владельцем стал коллега Янсона по университету и его зять — Сергей Владимирович Вёдров (1855-1909), действительный статский советник, историк русского и западноевропейского права. Кроме преподавания на юридическом факультете университета, он был профессором Лесного института и преподавателем Императорского училища правоведения. Затем усадьба перешла по наследству его дочери Ольге. В 1930-х здесь жил учитель местной школы Матти Сааристо. Здание было сожжено финнами при отступлении в 1939 году.

Пяятиля

Это территория южнее дачи Боткина. Здесь было две усадьбы. Почти в самом конце улицы Панфилова есть поворот на Знаменку. Сразу после поворота дорога идет прямо, она вымощена булыжником.

Чувствуется, что она вела в поместье. Далее дорога поворачивает под прямым углом налево и идет к ручью. Сейчас там заросли борщевика и какие-то советские развалины. Вот как раз в этом месте жил когда-то пастор Хорнборг. А в 1875 году сюда приехал Александр Александрович Заешников (1838-1891) — чиновник по особым поручениям при Министерстве финансов, крупный домовладелец. Ему принадлежали дома на Невском пр. 55 и 57 — это теперь гостиница «Невский Палас». Жена Наталья Афанасьевна. Из финской прессы октября 1879 года:
«22-го числа в колодце рядом с виллой Заешникова был найден крестьянин Йонас Хиетанен из деревни Ярмиля. Упал ли он сам или был сброшен в колодец кем-то еще, полицейское расследование не установило.»

В 1903 году имение приобрел инженер-корабел Николай Васильевич Долгоруков (1849-1918) — офицер Российского Императорского флота, инспектор кораблестроения, генерал-лейтенант Корпуса корабельных инженеров. Он разрабатывал чертежи первого минного крейсера российского флота «Лейтенант Ильин» и крейсера «Память Азова», наблюдал за постройкой в Копенгагене императорской яхты «Штандарт». После Долгорукова здесь жила Анна Кузьминична Белозерова.

А к западу от Боткина жили еще два корабела — братья Александр и Иван Леонтьевы. На этом месте сейчас живут, там до сих пор стоит перестроенный старинный каменный амбар. Леонтьевы жили здесь с 1884 года и явно были сослуживцами Долгорукова по Петербургу. Александр Евтихиевич (1843-?) строил броненосец «Гангут», а Иван (1845-?) — броненосец «Полтава».

Лахденперя

Территория вдоль восточного берега озера, за бывшим лагерем «Зенита». Чуть южнее была еще деревня Хаапала. С востока была Ярмиля — Знаменка. Здесь судя по всему было всего одно имение. Где точно оно находилось сказать сложно — нет карты участков. В 1875 году землю у местных крестьян купил подполковник Н. Лавров.

Но через два года он продал имение Василию Матвеевичу Лазаревскому (1817-1890). За 8000 рублей. Лазаревский был тайный советник, член Советов министра внутренних дел и Главного управления по делам печати (цензор), переводчик, фольклорист и литератор. Работал вместе с В.И. Далем, помогал ему в составлении словаря. Дружба и личное знакомство связывали Лазаревского с Шевченко, Некрасовым, Тургеневым, Салтыковым-Щедриным и графом А.К. Толстым. Кроме того, он был охотник и имение купил ради охоты. Вот что пишет его потомок, Генрих Лазаревский, издавший книгу «Лазаревские: два века в литературе»:
«Это была мыза, где мой прапрадед держал библиотеку. Купил он эту дачу на гонорар от брошюры "Об истреблении волка...". В 1890 году В.М. Лазаревский умер, но библиотека хранилась там до 1899 года. После смерти его вдовы Любови Ивановны Зотовой (умерла 1 февраля 1899) их сын Сергей Васильевич Лазаревский продал библиотеку. Думаю, что и дача была продана в это же время.»

И действительно, в 1898 году поместье перешло мещанину Дмитрию Григорьеву. В 1905 году появился новый хозяин - врач Григорий Яковлевич Гершовский. Он и владел имением как минимум до 1917 года.

Местные жители служили в имении. Например, Улла Лейно из Лейстиля и ее дочь Катрина работали и у Заешникова в Пяятиле, и у Лазаревского с Григорьевым в Лахденперя. Катрина и ее муж Иван Козлов работали и у Боткиных в Кунттиле в начале 1910-х. Екатерина Сергеевна Боткина крестила их сына.

Путрола

Земля у финнов выделялась полосами — так называемая «чересполосица» — когда всем доставались участки примерно равные по качеству, но в разных местах. Из-за этого части одной деревни могли находится на существенном отдалении друг от друга. «Дача летчиков» относилась к Путроле, которая начиналась от ручья на краю поля и заканчивалась на границе лагеря «Лада», а после лагеря снова шла Путрола.

На месте «дачи летчиков» до войны находилась Красная мыза, названная очевидно по цвету главного дома. Что за летчики — я рассуждать здесь не буду. Скорее всего это были летчики с сельскохозяйственного аэродрома у дороги на современное Уткино. Гораздо более интересный для меня вопрос — является ли здание дачи старинным, или же это послевоенная постройка. Здание безусловно перестроено еще в 1970-е годы, внешняя отделка у него современная, печей внутри нет. Но форма постройки похожа на усадебную, а значит сам сруб может быть старинным. Однозначного ответа нет, потому что существуют несколько противоречивых свидетельств. Тот же Ээро Лемпияйнен пишет, что это было единственное сохранившееся здание после Финской войны 1939 года. Друг Лемпияйнена утверждает, что дом был перестроен русскими в период 1940-41 годов. По словам первых поселенцев лагеря «Лада», здесь селили пионеров уже в 1955 году, а в военное время 1939-1945 годов здесь жили и финские, и советские летчики. В то же время, в одном из финских мемуаров написано, что дача княгини Мещерской была разобрана в 1920 годах, а именно Мещерские были последними русскими владельцами Красной мызы. В общем, свидетельств того, что здание сохранилось, по совокупности больше, поэтому будем считать, что оно старинное, но перестроенное.

Теперь о хозяевах. За 19 век здесь было много русских, возможно не все были дачниками, точнее — не все петербургскими. Это могли быть русские по национальности люди, проживавшие и работавшие в Финляндии. Кем они точно были — найти практически невозможно, но если считать их дачниками, тогда Гардер в Кирстиняля вовсе не первый.

В 1832 году здесь поселился некто Федор Хвостенков. В 1837 — Прасковья Вавилова. В 1841 Федор Хвостенков вернулся, но не надолго — в 1846 его сменил Спиридон Спиридонов. В 1852 году здесь появился человек, о котором можно сказать хоть что-то — Порфирий Николаевич Лобойков, поэт и переводчик. В 1876 — капитан Аполлон Павлович Власов. И наконец, в 1897 году имение переходит князю Мещерскому и его семье.

Алексей Борисович Мещерский (1854-1928) — действительный статский советник, гласный петербургской городской думы, инженер путей сообщения. Участвовал в строительстве петербургского морского канала, служил по министерству финансов, чиновник по особым поручениям. Член в советах по управлению казенными Балтийской, Николаевской и Псковско-Рижской железных дорог. После революции проживал в Финляндии и во Франции. В 1926 году поступил послушником в Валаамский монастырь. Умер и похоронен на Валааме. Жена — княгиня Мария Андреевна Оболенская (1858—1915).

Все вышеперечисленные владельцы «Красной мызы» взяты из финских архивных списков жителей. Однако, есть фамилии и даты, которые с этим списком не стыкуются. Где истина — сказать не берусь, но упомянуть всех я так или иначе должен. В мемуарах Владимира Оболенского, брата жены Алексея Мещерского, сказано, что одну из дач имения в 1887 году снимал Салтыков-Щедрин:
«Наконец, по въездной аллее, куда мы в условленный день вышли встречать знаменитого писателя, мимо нас проехало ландо, в котором рядом с довольно красивой дамой сидела неопределенная фигура, укутанная шубами, несмотря на теплую погоду. Тяжелый плед, по-женски надетый на голову, совершенно закрывал лицо Салтыкова. Было очень досадно: целый час мы сидели в аллее, ожидая увидеть «самого» Салтыкова, а увидели лишь ряд шуб и пледов.»

Это на десять лет раньше года, указанного в финских документах. В 1886 году, за год до этого, сам Щедрин указывает свой адрес: «почтовая станция Новая Кирка, в имение г-жи Волковой Красная мыза». То есть, в 1886 году хозяйкой имения была Волкова, а в 1887-м уже Оболенские. А никак не капитан Власов. Стоит добавить, что по словам старых финнов, усадьбу построил «князь Волковский». Это созвучно с Волковой и память вполне могла подсунуть им мифического «Волковского» вместо Волковой и Мещерского. Волкова Мария Михайловна (1855-1916) — женщина-врач, председатель общества охраны здоровья женщин, врач Мариинской женской гимназии, автор популярных брошюр, владелица «санатория для толстых» в Лииколе в 1910-х. Из некролога:
Покойная пользовалась в Петрограде обширной известностью. Богатая инициативой и предприимчивостью, замечательно энергичная, она не знала отдыха в своей врачебной и общественной деятельности. Особенно производительной была ее деятельность в конце девятидесятых и в начале девятисотых годов. Она читала лекции на образованных врачами курсах, основала общество охранения здоровья женщин и учредила на паях женскую аптеку. Здоровью женщины она посвятила наибольшую часть своих печатных трудов. В обществе охранения здоровья женщины она была бессменной председательницей и, когда общество стало распадаться образовала лазарет для раненых воинов.

Возможно, она действительно владела «Красной мызой» до Мещерских, проверить это мне не удалось. А Салтыков-Щедрин совершенно точно тут жил, только не в самой «даче летчиков», а в гостевом флигеле, который не сохранился. И ездил в гости к Боткину.

Правнук князя Мещерского Сергей Самыгин, проживавший в Бельгии, а теперь живущий в Москве, побывал в этом году в Тарасово и созерцал то, что осталось от имения его предка.

Синккола

Весь лагерь «Лада» — это бывшая деревня Синккола. От нее после войны ничего не осталось, все лагерные постройки — современные. Имений в Синкколе было два, первое называлось «Уусхови» («новая усадьба»), а господский дом стоял ровно на месте 8 корпуса лагеря. От корпуса к озеру до сих пор идет старинная аллея, а дорога через лагерь — это старая финская дорога. На протяжении почти всей второй половины 19 века имением владел коллежский секретарь Анашевич. Возможно, фамилия его звучала несколько иначе и именно поэтому о нем никаких сведений не найти.

В 1902 году имение приобретает Генрих Федорович Шредер (1849-1908) — германский подданный, владелец типографии на Гороховой 49 в Петербурге.

Его жена — Мария Романовна Шредер (1850-1919), урожденная Голике. После смерти мужа она организует в имении пансион — проживание с питанием. В имении была ферма, сюда приезжали из Петербурга — попадаются старые открытки с адресом усадьбы. Сама Мария Романовна умерла здесь, в имении. Пансион существовал и после революции 1917 года. По крайней мере двое из четырех детей Шредеров проживали в окрестностях.

Мария жила в Лейстиле (это на шоссе у Гладышевского озера), а Любовь Генриховна Шредер (1881-?) непосредственно в Синкколе. В 1923 году она вышла замуж за Алексея Владимировича Фольборта (1883-1966) — бывшего офицера, химика по образованию. Скорее всего Фольборт жил где-то по соседству, так как известно, что в окрестностях Кирккоярви (ныне Поляны) жили его сослуживцы-офицеры. У Алексея и Любови было двое детей, сын Алексей Алексеевич Фольборт (1924-2009) — геолог, профессор, окончил Хельсинкский университет, в 1950-е работал в Калифорнийском технологическом институте, преподавал в нескольких университетах США, сотрудничал с НАСА в изучении внеземных объектов.

Вторая усадьба образовалась только в 1915 году и называлась «Раухаранта» («тихий берег»). Где она находилась — не известно. Может быть даже на другом берегу озера. Юго-восточный угол Подгорного относился к Синкколе. Жили там Эдгар Карлович Грубе (1874-?) — инженер путей сообщения, статский советник, бывший управляющий петербургской конторой государственного банка, председатель и член правлений ряда нефтепромышленных обществ, железнодорожных, строительных и других компаний, и его жена Ида Александровна Грубе (1878-?).

Хозяев двух последних имений сложно назвать русскими — они все немцы по национальности. Тем не менее они тоже дачники, приезжие. После революции 1917 года многие хозяева дач были вынуждены остаться в Финляндии и из дачников превратились в местных жителей. Не всем государство давало разрешение на проживание. Кто-то вернулся в большевистскую Россию, кто-то эмигрировал. Оставшиеся жить в своих имениях были эвакуированы вместе с финским населением накануне войны вглубь Финляндии.

 

© К. Отраднов, октябрь-ноябрь 2021 г.