Статьи о Лютеранской церкви и лютеранах
Дискуссия об экранизации романа Булгакова "Мастер и Маргарита" с лютеранской точки зрения. (02.06.05).
Сергей Исаев. Моё не школьное сочинение о "Мастере и Маргарите"
Вынужден начать с личных признаний. Я живу без телевизора. Роман М. А. Булгакова
от корки до корки читал трижды: один раз ещё студентом, для ознакомления, и
дважды сейчас, ради этого сочинения. Если он культовый, то приверженцем этого
культа я никогда не был. От знакомых знаю, что недавно, причём почти
одновременно, зрительские умы были возбуждены постановками по "Мастеру и
Маргарите" и "Хроникам Нарнии" Клайва Льюиса. Диакон Андрей Кураев выступил с
циклом лекций, где анализирует "Мастера и Маргариту" с православной точки
зрения. "Хроникам Нарнии" Кураев не уделяет такого внимания, и это понятно:
ещё раньше он написал для очередного издания "Хроник" рекомендательное по
смыслу предисловие. Кураев уверен, что "Нарния" ничего, кроме пользы,
читателю не принесёт, "Мастер и Маргарита" же - произведение гораздо более
сложное, многоплановое, содержащее и зёрна истины, и опаснейшие соблазны.
Поэтому он не жалеет усилий, чтобы внушить читателю критическое (с
христианских позиций) восприятие "Мастера и Маргариты". Для "Нарнии" такие
усилия излишни.
Андрей Кураев уверен: Булгаков писал главы о Иешуа Га-Ноцри не как новое
евангелие, претендующее дать новую и наконец истинную картину событий,
связанных с осуждением и казнью Господа нашего Иисуса Христа, а как
воспроизведение той версии евангельских событий, которую хотел внушить людям
дьявол-Воланд через несчастного Мастера. Я же, как христианин лютеранского
вероисповедания, попытаюсь ответить на вопросы, Кураевым, насколько мне
известно не затронутые. Булгаков сам назвал роман о Понтии Пилате и Га-Ноцри
"злополучным" (в гл.24, где описано, как Бегемот уминает в чемодан все
экземпляры "злополучного" романа); сам квалифицировал версию евангельских
событий, в нём изложенную, как дьявольскую. Зачем же эту версию он
воспроизводит и сообщает читателю? Может ли читатель-христианин извлечь из
злополучной и дьявольской версии евангельских событий нечто полезное?
Булгаков предваряет "Мастера и Маргариту" эпиграфом из Гёте - вопросом Фауста
и теми словами Мефистофеля, какими бес представляется ему: "Так кто ж ты,
наконец? Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".
Насчёт "вечно" Мефистофель, понятно, врёт. Но, может быть, иногда такое
бывает?
Бывает! Диавол возвёл Христа для искушений на высокую гору, а затем, в
Иерусалиме, даже поставил Его на крыло храма - и Христос повиновался диаволу
(Лук.4: 5, 9) Бесы в Гадаринской стране просили Христа, чтобы Он послал их не
в бездну, а в свиней - и Христос послал их в свиней (Лук. 8 : 32) Библия
сообщает нам и слова диавола, коими он искушал Христа (Лук.4: 3, 6-7,9-11 -
последние, правда, цитата из 90-го псалма); следовательно, иногда христианам
может быть для чего-то полезно знать и аргументы диавола. В Библии они, конечно,
"дозированы" и поставлены в христианский контекст; а если вне Библии? - Клайв
Льюис жил в свободной стране, всегда имел возможность высказываться прямо, и
всё же написал "Письма Баламута", после чего "всё чаще думал о разных вещах,
о которых надо бы сказать через беса" (Предисловие к притче "Баламут
поднимает тост"). Как обстояло дело со свободами в стране, где Булгаков писал
"Мастера и Маргариту", объяснять не надо: потребность именно в таком способе
выражения христианских мыслей могла оказаться куда более острой.
"Мастер и Маргарита" - далеко не премьера дьявола на страницах классической
русской литературы. Я не имею в виду Гоголя: его Вий и черт, укравший луну -
персонажи скорее фольклорные. Вспомним "лишних людей", о коих мы с таким
отвращением писали школьные сочинения. Вот вопрос Татьяны Лариной об Онегине:
"Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он?"
Знакомый вопрос, не правда ли? Это человек, которому "труд упорный...тошен",
который, "томясь душевной пустотой", заводит дурацкую интригу, убивает на
дуэли человека, которого считает своим другом, и после этого "без службы, без
жены, без дел, ничем заняться не умел". Печорин, исповедуясь Максиму Максимычу,
повторяет это о себе один к одному: "я надеялся, что скука не живёт под
чеченскими пулями - напрасно", "жизнь моя становится пустее день ото дня". А
ведь ум, мужская привлекательность, храбрость, светский лоск (чтобы и бельё
всегда чистое, и стол изысканный) - при них. Помнится, в школе нам внушали,
что "лишними" они были за отсутствием революционного движения: вот где они
развернулись бы вполне? И "Евгений Онегин", и "Герой нашего времени"
замечательны описаниями всего того, что окружало главных героев, портретами
Татьяны Лариной, Максима Максимыча, доктора Вернера. На главных же героев
глаза бы не смотрели.
Потом были "Бесы", а ещё потом год 1917-й. Развернулось строительство нового
общества. Из кого оно состоит, как выглядит - Булгаков описывает замечательно
и в "Мастере и Маргарите", и в "Собачьем сердце". В этом обществе никакая
человеческая оппозиция не допускается. И Булгаков силою своей фантазии
позволяет в таком обществе порезвиться, - на худой конец, то есть на такой
худой конец, что хуже не бывает! - хотя бы дьяволу.
Комический эффект от безобразий, творимых Воландом и его свитой, усиливается
тем обстоятельством, что жертвы их в существование ни Бога, ни дьявола не
верят. Именно здесь Булгаков сверкает всем своим писательским талантом,
именно здесь Воландом и Коровьевым произносятся практически все ставшие
крылатыми фразы: "Поздравляю соврамши!", "Квартирный вопрос испортил",
"Подумаешь, бином Ньютона!", "Факт - самая упрямая в мире вещь", "Рукописи не
горят", "Нет документа, нет и человека", "Уплочено. Бегемот", плюс замечание,
что осетрина бывает только первой свежести. В речах Мастера, Маргариты,
Га-Ноцри, других героев, в тексте вставного романа и в тексте "от автора"
ничего сопоставимого по афористичности нет.
Мастер подчёркнуто безлик. Что он представлял собой до того, как на его
лотерейный билет выпал выигрыш, и он начал писать внушаемый Воландом роман,
не сказано. О Маргарите мы знаем чуть больше: жила она очень благополучно, но
счастья не было, а что ей было нужно для счастья, даже Булгаков не знал
(гл.19); если бы не встреча с Мастером, она "отравилась бы, потому что жизнь
её пуста"(гл.13). Впрочем, "у неё (Маргариты) была страсть ко всем людям,
которые делают что-либо первоклассное" (гл.24 - о мимолётной симпатии
Маргариты к Азазелло). Очевидно, это и привлекает её и к Мастеру, и к Воланду.
Этический же смысл своих и чужих деяний Маргарите безразличен до такой степени,
что она как будто и не подозревает о его существовании. Любопытно, что, устроив
погром у Латунского, она никак не даёт ему понять, за что, собственно, ему так
досталось. Мастер, на первый взгляд, в этом отношении щепетильнее: осознав,
что роман внушает ему дьявол, он сжёг его и затем, в больнице, "вспомнить не
мог без дрожи"; тогда как Маргарита, узнав об этом, "оскалилась от ярости"
(гл.13). Но...когда "роман был написан, больше делать было нечего"(гл.13); а
когда сожжённый роман был воссоздан, Мастер говорит: "Меня сломали, мне
скучно, и я хочу в подвал"(гл.24). - Ну чем не "лишние люди"?!
Воланду, поскольку он предстаёт в человеческом обличье, присущ весь светский
лоск и Онегина, и Печорина, вплоть до страсти к ювелирным изделиям. Но как
дьявол он масштабнее, чем любой злодей. Он стремится внушить людям ложные
представления о своём враге - Боге - а заодно и о них самих. То, как он это
делает, заслуживает самого внимательного рассмотрения: это едва ли не главный
христианский урок Булгакова. Воланд твёрдо заявляет Берлиозу и Бездомному, что
Иисус существовал: "Не надо никаких точек зрения" (гл.1). Православного
читателя это может сбить с толку: как же так - ведь дьявол отец лжи, может ли
он говорить такую важную правду, да ещё атеисту?! Но обратим внимание, как
Воланд реагирует на рассказ Бегемота, что тот якобы 19 дней в пустыне питался
мясом убитого им тигра: "Интереснее всего в этом вранье то, что оно - враньё
от первого до последнего слова"(гл.24). Почти всегда во вранье, как и в ереси,
какая-то доля правды всё-таки присутствует. Булгаков - сын профессора Киевской
Духовной Академии - это обстоятельство прекрасно понимал. "Конструируя" не
химически чистое враньё, а ересь (её люди усваивают гораздо охотнее), Воланд
внушает, что Иисус Христос существовал, но что Он был на самом деле Га-Ноцри -
несчастный, прекраснодушный мечтатель, обладавший даром ясновидения (точно
таким же - заметим - каким обладает и сам Воланд, и члены его свиты), а также
даром целительства. Воланд внушает, что все люди по природе добры: Иешуа в
романе это говорит Пилату (гл.2), а Воланд со сцены театра в своей, разумеется,
манере повторяет о москвичах, с оговоркой насчёт квартирного вопроса (гл.12).
Ни намёка на первородный грех, а это значит, что Богочеловек-Искупитель не
нужен, и на Иешуа в этом качестве ни малейшего намёка у Воланда (и Мастера)
нет. А без этого нет христианства! В Бога "и бесы веруют, и трепещут"(Иак.2:19)
Могут поделиться этою верой и с Берлиозом, и с Бездомным...Такая вера не спасает.
Спасительная вера предполагает не только знание евангельских событий, но и
"доверие к Богу, приятие Его обетований" (Аугсбургское Исповедание ХХ: 25-26).
В Евангелии эти обетования есть; в "Мастере и Маргарите" они отсутствуют
напрочь. И то, что многие, очень многие воспринимают "Мастера и Маргариту"
как евангелие - как некое замещение Евангелий Нового Завета - симптом
тревожный. Мой любимый бард, киевлянин Игорь Теодорович Жук, посвятил
"Мастеру и Маргарите" цикл из нескольких песен; в одной из них есть такие -
точнейшие! - строки:
И коль уж за нас заступается дьявол-хранитель,
То ангелы в мир этот скоро вернутся едва ли...
И сам текст "Мастера и Маргариты", и причуды его нынешнего восприятия - это
симптомы давней, серьёзной, коренной беды российской духовности.
Диагностировал её ещё Лермонтов, однако я далеко не уверен, что, например,
даже Андрей Кураев вполне её осознаёт. Эта беда - в убеждении, что интересным
может быть только злое, а всё доброе может быть только скучным. Булгаков
никакого противоядия этому "байронизму" предложить не мог. Клайв Льюис
осознал остроту проблемы и посвятил ей трактат "Расторжение брака" , где речь
идёт вовсе не о семейных проблемах, а о "браке" интересного и злого. "Хроники
Нарнии" - противоядие от заражения этим же представлением сознания детей. Дай
Бог, чтобы оно подействовало и на взрослых зрителей "Мастера и Маргариты"!
То, что эти два произведения были показаны в России почти одновременно -
доброе совпадение, внушающее некоторые надежды.
Павел Крылов. Новая легенда о Фаусте.
Телевизионный успех истории о том, как дух зла посещает сталинскую Москву,
экранизация которой вышла на экраны накануне Рождества 2005 г., вновь заставил
задуматься о причинах сценической популярности дьявола, восходящей ещё ко
временам народного немецкого театра, но особенно ярко проявившейся в трагедии
Гёте. Именно в образе Мефистофеля черт выглядит остроумным, тонким,
обаятельным созданием, к тому же, как выясняется под конец, довольно наивным,
так и не получившим в обладание вожделенную им душу грешника. Последний его
просто-напросто перехитрил, подобно пушкинскому Балде. По всей видимости,
именно эта привлекательная для многих легкость обхождения с нечистой силой и
не устраивала Булгакова, вознамерившегося переписать историю магистра (т.е.
мастера) Иоганна Фауста и его возлюбленной - Маргариты. Он помещает их в
новый контекст, в безбожный мир, где Мефистофель-Воланд уже не будет
инстинктивно отталкивать Гретхен, но, напротив, с легкостью заманит её на бал
Вальпургиевой ночи, где четыре столетия назад он тщетно пытался развлечь
Фауста. Одновременно, Булгаков разделывается с врагами - председатель
МАССОЛИТа получает фамилию французского композитора Гектора Берлиоза,
написавшего в 1846 году "Осуждение Фауста". Булгаковский трамвай для Берлиоза -
та самая гильотина, которая появляется в финале "Фантастической симфонии"
французского тезки.
Современный Фауст - мастер Булгакова, уступает сатане, как уступают ему все в
сатанинском мире, отвергшем Бога. Мастер обретает покой вместо невозможного
для него света. Ему даровано тихое счастье Филемона и Бавкиды, нарисованных
Гете в начале пятого акта второй части, живущих в подобии дантового Лимба до
той поры, покуда очередному безумному императору не придет в голову разрушить
их маленький дом, ради строительства очередного гигантского канала или
Вавилонской башни. Может быть, о таком покое для себя мечтал Булгаков. Сатане
покорилось всё, кроме пения петуха, прогнавшего Геллу, да ещё так и
несостоявшегося крестного знамения старой женщины, едва не остановившей всю
воландову свиту. И в том знамении креста есть знамение всем нам, что спасение
души не в науке мастера, и даже не в любви Маргариты, а только в вере, для
которой не нашлось имени.
/ Журнал "Церковь Ингрии", публикуется с разрешения редакции /
Добавьте Ваш комментарий :
Комментарии
|
1. 2006-06-09 02:05:41 сергей ()
столько опубликовано исследований на эту тему,постыдились-бы всякую чушь нести. Да ещё,в телике есть канал Культура, там много про Булгакова и его творчество говорится