Зеленогорск СПб:Terra Incognita

26-апр-2024 02:07

Terra Incognita

Содержание: Фортификация Маршруты Достопримечательности Карты Малоизвестное Заграница

Протоколы допросов интернированных лиц, оставшихся на оккупированной территории Карельского перешейка, и переданных Финляндии советской стороной 29 мая 1940 года. (09.06.20)

14.06.1940 Кобылины
12.06.1940 Д. Никадон
12.06.1940 Дьяконовы
12.06.1940 Е. Андреева
12.06.1940 В. Малин
11.06.1940 Воронины
10.06.1940 К. Яломется
09.06.1940 А. Сидорова
Справочные материалы

80 лет тому назад, 29 мая 1940 года в 16.10 на станции Вайниккала финским официальным представителям были переданы 73 пленника из числа гражданского населения, оставшегося на оккупированной Красной Армией территории Финляндии.

В книгу Е. А. Балашова "Терийокские пленники" вошли только отрывки из протоколов допросов, проведенных в Хельсинки следователями Сыскной полиции.

Для нашего сайта Е. А. Балашов любезно предоставил полные переводы и оригиналы протоколов, которые мы начинаем публиковать.
В текстах протоколов многоточием выделены те слова, которые в рукописном оригинале не удалось разобрать.

Протокол допроса Кобылиных, 14 июня 1940 г. (14.06.20)

Протокол, составленный при выяснении нижеприведенных обстоятельств в ходе допроса в Хельсинки в школе Кайсниеми 14 июня 1940 года.

Карантинный протокол n:ro 477/40

При возвращении финских граждан, оставшихся на оккупированной Советской Россией территории, через пограничный пункт Вайниккала в страну прибыл 29/5 - 40 в том числе:

бывший русский подданный, рыбак и садовник, Николай Павлович Кобылин, который вышеозначенным днем рассказал, что родился 17/2 - 1890 в Петербурге, состоял в лютеранской общине Териоки и проживал в последнее время вместе со своим братом Борисом в собственном доме. Он закончил 8 классов гимназии и учился в университете, но учебу не закончил. Говорит по-русски и по-немецки, понимает финский язык. В личных анкетах обновленного протокола указаны другие отношения личного и родственного характера.

Оставшийся на оккупированной Россией финской территории рассказывает, что 30.11.1939 еще спал, когда начался обстрел. Пока они собирали кое-какие вещи, к жившему по соседству майору Хейнола пришел солдат, служивший его посыльным. Он сказал майору Хейнола, что нападение все-таки не произошло. Но когда канонада усилилась, то рассказчик с братом пошли в оранжерею, где пролежали вплоть до вечерних сумерек. Тогда они пошли посмотреть прячется ли в своем погребе живший по соседству садовник Каис. В погребе для фруктов они обнаружили семейство Дьяконовых из 4 человек, а также вдову Крылову с сыном. От них они узнали, что Кайс и кономеханик Маннинен находились некоторое время в том же погребе, но уехали на веласипедах куда-то и более не возвращались. Рассказчик с братом остались вместе с ними вплоть до утра субботы 2.12.39, когда пошли варить чай в рядом стоявший домик Крыловой. Когда из трубы пошел дым, то в домик пришли более 10 русских солдат. Они скомандовали выходить наружу. Проверили есть ли оружие, после чего отвели на допрос в здание бывшего полицейского участка. Рассказчика допрашивали в бывшем кабинете ленсмана. Подробно выясняли личные данные и обстоятельства довоенной жизни. Выяснили, что рассказчик служил в царской армии прапорщиком и что в свое время владел домом. Спрашивали о служивших в Териоки полицейских. Он назвал ленсмана Блома, а также полицейских Тойванена и Теронена. Первый допрос был коротким. После допроса как рассказчик, так и его брат, три Дьяконовых, Крылова и оставшийся в Териоки рабочий Микко Монто находились в том же кабинете, когда к ним пришел какой-то русский политрук. Он начал разъяснять, что теперь в Териоки взяло власть Куусиненское Народное правительство, поскольку финское правительство не захотело подписать с СССР договор о взаимопомощи. Политрук в своей речи заявил прямо, что этот договор уже заключен в Москве с Куусиненским правительством. После этого он раздал всем, а именно рассказчику, его брату, Сергею Дьяконову, его сыновьям Павлу и Леониду, Юрию Крылову, а также Микко Монто отпечатанные листовки Куусиненского правительства. Также каждого обязали поставить свою подпись в нижней половине чистого листа бумаги. Политрук объяснил, что эти подписи показывают кто присутствовал на этом «собрании». После этого все получили разрешение расходится по домам. Несколько дней спустя им прочитали статью в газете «Правда», в которой говорилось, что в Териоки состоялось большое народное собрание, в котором участвовали интеллигенция и рабочие, и будто бы присутствовавшие славили Красную Армию и радовались образованию Куусиненского правительства в Териоки.

Когда рассказчик 6 декабря пошел во двор дома майора Хейнола чтобы наловить кур и уток для прокорма, то был задержан красноармейцами и отведен в здание бывшего полицейского участка. Там ему выдали специальный пропуск для беспрепятственного перемещения по Териоки.

6 декабря произошло следующее: живший в Териоки и оставшийся там Константин Никадон – его отец Доминик Никадон теперь находится здесь в карантине – рассказал на допросе в отделе НКВД (который находился в здании бывшего отделения государственной полиции), что у рассказчика на стене висит японская винтовка. Тогда в тот же день рассказчик пришел в НКВД и достоверно разъяснил, что у него была эта винтовка, но полтора месяца тому назад от передал ее майору Хейнола. В отделе НКВД ему сказали, что для них важно, чтобы у рассказчика не было оружия, после чего его отпустили домой. На следующий день к вечеру примерно в 17.30 его снова пригласили в отдел НКВД, Там с ним начал беседовать младший лейтенант. Он выяснял согласится ли рассказчик делать сообщения о таких личностях, которые возможно негативно относятся к СССР. Рассказчик больше неосознанно, чем под страхом, что привело к сожалению, сказал, что вполне может сообщать, но знает мало людей. После этого младший лейтенант взял чистый лист бумаги и под его диктовку рассказчик написал следующее:

«Я, Кобылин Николай Павлович, проживающий в Териоки добровольно обязуюсь сообщать в отдел НКВД имена известных мне шюцкоровцев, полицейских и других личностей, которые причиняют вред правительству СССР. При предоставлении ложных сведений я буду нести ответственность согласно советским законам. Обещаю, что об этом обязательстве я не буду никому рассказывать.
Сведения, которые я буду сообщать, я обязуюсь подписывать именем Николаев.
Николай Кобылин»

Когда рассказчик подписал вышеприведенное обязательство и сделал образец подписи Николаев, то получил разрешение возвращаться домой. На следующий день его пригласили прийти в дворовый флигель портного Салмела, чтобы не привлекать внимания окружающих к визитам рассказчика в отдел НКВД.

На следующий день он пошел в указанный дом. Там был тот же младший лейтенант по фамилии Богданов, который получил от рассказчика подписанное им вышеупомянутое соглашение. Богданов говорил, что материальное положение рассказчика тяжелое, поэтому они будут давать ему теперь деньги. Он предложил рассказчику 150 рублей, но рассказчик не взял их, хотя Богданов очень настаивал. Богданов выспрашивал прячутся ли в некоторых дачах шюцкоровцы. Рассказчик ответил, что на дачах Сеппяля и Лагуса кто-то бывал, но не может знать …. Богданов выяснил где находятся эти дачи.

Примерно через неделю рассказчика снова пригласили в дом Салмела на верхний этаж. Богданов снова предложил взять деньги, но рассказчик их не взял. Его попросили составить список всех русских, проживавших в Териоки, хотя бы тех, кого он помнил.

Возможно уже на следующий раз при посещении дома Салмела в комнату пришли начальник отдела НКВД Ермолин, а также его помощники Моргуль и Барышников. Ермолин посерчал, что рассказчик работал плохо, а также что он не берет заработанных денег. Рассказчик сказал, что сообщает о том, что знает. Ермолин ушел. Теперь начал говорить вышеупомянутый Моргуль. Он стал упрекать рассказчика на повышенных тонах используя в том числе и угрозы. Моргуль сказал еще, что они могут посадить его в тюрьму. Рассказчик сказал в ответ, что пусть хоть сажают, но он не может нарушать .... на сильном морозе ходить по улицам, добывая сведения. Рассказчик вспомнил теперь, что эту последнюю фразу он сказал Ермолину перед тем как тот ушел. Перед уходом сказал Ермолин, что рассказчик вообще ходит слишком гордо, и отказывается брать деньги. Много говорили о хранившейся у рассказчика винтовке. Ермолин сказал, что рассказчик пользовался доверием финских официальных властей, поскольку получил от них разрешение на хранение оружия. Рассказчик сказал, что оно у него имелось поскольку на рыбалке он стрелял тюленей. После этого Ермолин ушел и Моргуль начал ругать рассказчика, а также обвинять в оскорбительной форме. Когда Моргуль ушел, Барышников показался из этой группы наиболее умным и он успокоился. Рассказчик получил разрешение идти домой и ничего не было определено когда ему следует приходить в следующий раз на встречу.

На следующий день, когда рассказчика сильно раздосадовал Моргуль своими угрозами, он отправился в отдел НКВД к начальнику Ермолину жаловаться на Моргуля. Ермолин защищал Моргуля, говоря что рассказчик, который был офицером, сам виноват, поскольку иногда ругался. Затем рассказчик встретил Богданова в этом учреждении. Рассказчик плача жаловался ему на Моргуля. Богданов успокаивал рассказчика.

Вернувшись домой он стал в слезах жаловаться своему брату. Он ничего не сказал о том, что некоторое время назад он согласился сотрудничать с НКВД, но сказал, что они просили его об этом. Он сказал своему брату, что повесится. Тогда его брат спешно пошел в отдел НКВД сообщить о его состоянии, где было обещано послать доктора, но вышеупомянутый не пришел.

Примерно в 21.00 тем же вечером пришел Богданов и с ним второй лейтенант. Богданов сказал, что Моргуль просит через них прощения за свои речи.

После этого примерно три недели рассказчика никто не беспокоил. Затем пришел Богданов и попросил его в назначенный день и время прийти на известное место встречи в дом Салмела. Он пошел туда и ожидал вышеупомянутого Барышникова. Он говорил совершенно спокойно. Выяснял в том числе как в последнее время работала государственная полиция. Рассказчик сказал, что не знает ничего об этом и связан с ней не был. Затем говорили о бывших контрабандистах Пекке Пуккила, Петре Соколове, Сакари Виролайнене, Йосеппи Лемпинене и Антти Кауранене. Рассказчика упрекали за то, что он включил в список уже умерших лиц. Барышников сказал, что они, в том числе Пулккила и Виролайнен …

Еще у рассказчика были встречи с Барышниковым или им назначенными красными офицерами. Рассказчик не помнит ничего более того, что таких встреч было четыре. Он припоминает, что жившие в Териоки Вилле Армола, Хлопушины, Танускевичи, Брейтваты, а также некоторые другие личности …. Об одном татарине, который нелегально прибыл из Советской России, особенно подробно расспрашивали. Спрашивали каким образом была организована пограничная стража. Он пояснил, что прежде пограничная охрана ...., но в последнее время пограничники жили в казармах. Также просили перечислить кого из егерских офицеров он знает. Рассказчик ответил, что не может перечислить и назвал только майора Хейнонена. Этот последний вопрос повлек за собой сомнение так как в квартире майора Хейнонена была найдена егерская литература.

У рассказчика украли 75 штук мережей и 15 … Он пошел к уполномоченному Карельского перешейка Борисову на Пием и сообщил о краже. В тот же день он был на условленном месте в доме Салмела. После этого долгое время его никто не беспокоил. Энавэдешники без сомнения получили сведения об этой краже, поскольку рассказчик говорил о ней со всеми. Эта кража произошла еще до заключения мирного договора.

6 апреля вышеупомянутый Барышников пришел к рассказчику домой, а также просил прийти 10 числа в обычное время (примерно в 12.00) на разговор в дом Салмела. В назначенное время рассказчик прибыл на место встречи. Барышников просил собрать сведения о живущих в Териоки советских гражданах и проследить кто из них продает товар с заднего входа магазина. Рассказчик отказался выполнять такие поручения и заявил, что желает вернуться обратно в Финляндию к своему сыну. Барышников начал объяснять, что в Финляндии голод и туда не следует ехать. Когда рассказчик сказал, что будет всеми способами стремиться уехать в Финляндию, Барышников ответил, что не будет препятствовать этому, поскольку им нужны помощники и в Финляндии. Затем рассказчик сказал, что тогда он не может остаться в Финляндии. Барышников сказал, что лучше …. Откуда возможно не смогут получить в руки рассказчика. Беседа закончилась и рассказчик смог пойти домой.

Рассказчик припоминает теперь, что возможно 4 апреля имел разговор с Барышниковым. Барышников рассказывал тогда о курортах Советского Союза, описывая их блестящие стороны.

Следующая встреча после свидания 10 апреля состоялась 18 числа того же месяца. Тогда Барышников не пришел, а в доме Салмела его поджидал некий политрук Балин. Он начал требовать разведотчета, касающегося советских граждан, а также напомнил о поручениях, которые давал Барышников. Рассказчик сказал, что не слышал ни о каких кражах, а также ничего, о чем следовало ему докладывать. Разговор на том и закончился.

Вечером того же дня 18.4.1940 он пошел в отдел НКВД, который теперь находился в здании бывшего полицейского управления. Там он встретил Балина. Он сообщил ему, что хотел бы закончить свои отношения с отделом НКВД. Балин сказал, что нужно написать соответствующее заявление и передать его 26 апреля. Рассказчик отнес свое заявление в назначенный день 26 апреля. Само заявление он написал в свободной форме у себя дома:

«Начальнику Териокского отдела НКВД
Подтверждаю, что добровольно согласился предоставлять сведения об опасных для СССР личностях и подтверждаю то, что товарищ Барышников с неограниченной и необычайной терпеливостью получал сведения посредством моих бессвязных наблюдений, а также использовал что считал полезным, я считаю свою задачу выполненной, поскольку очень нервничаю, а также испытываю в своей жизни необычайные трудности, находясь в чрезвычайном волнении и беспокоюсь за судьбу своего сына, едва ли могу быть хорошим осведомителем для ваших …
Николай Кобылин»

Когда рассказчик пришел 24 апреля в териокский отдел НКВД и встретил вышеупомянутых Моргуля и Балина, Моргуль стал говорить, что знает для чего рассказчик прибыл к ним. Он отказался вынуть из кармана заявление, но все-таки оставил после короткой беседы его Моргулю, который тогда уже был начальником Териокского отдела НКВД. Моргуль рекомендовал ему подумать еще две недельки и после этого приходить.

Через 2 недели 9 мая рассказчик пошел в отдел НКВД. Там он встретил Балина. Он заявил, что хочет отказаться от возложенных на него поручений. Балин заявил, что рассказчик поплатиться за свой отказ. Когда решение было принято, Балин предъявил … …. отказ от сотрудничества с советской властью, а также обязал его под угрозой отвечать за нарушение сего по советским законам, никому не рассказывать о своей службе в НКВД. Рассказчик подписал этот документ, после чего смог пойти домой.

15 мая, когда пришли сведения, что согласно договору финские граждане смогут вернуться в Финляндию, рассказчик пошел вместе с находившимся там Малининым, семьей Дьяконовых и другими в отдел НКВД. Там они получили анкеты, которые следовало заполнить для возвращения в Финляндию. Рассказчик написал …, что он прожил 22 с половиной года в принадлежавших Финляндии Териоках, и родители его здесь имели дачную собственность начиная с 1895 года, так что считает себя гражданином Финляндии, хотя является бывшим русским подданным, хочет вернуться вместе с другими финскими гражданами в Финляндию, где его сын проходит военную службу. Это заявление он передал Моргулю. Каждому надо было лично отдавать заявления Моргулю в его кабинете. Взяв у рассказчика заявление, Моргуль сказал, что теперь рассказчику придется выполнять шпионские поручения в Финляндии. Рассказчик ответил, что разумеется он этого делать не будет. Моргуль добавил тогда, что Финляндия не станет для рассказчика отчизной … . После этого разговора рассказчик вышел из кабинета.

27 мая пришло извещение, что завтра к 9.00 прибудет автомобиль за возвращенцами. Автомобиль прибыл в назначенное время и 28 мая отвез их на вокзал. В тот же день поезд отправился из Териоки и в 14.30 следующего дня они оказались на финской стороне на погранпункте Вайниккала.

В дополнение к вышеупомянутым сведениям о сотрудничестве рассказчика с НКВД, он утверждает, что не брал во время своих визитов туда ни одного рубля, ни финских марок. Рассказчик работал с 11 января по 11 февраля смотрителем Териокских теплиц. Эту работу ему оплачивал уполномоченный по Карельскому перешейку Борисов. Размер месячной оплаты составлял 400 рублей. Рассказчик также присматривал за огородами Захарова, Борисова и настоятеля православной церкви. 11 февраля он уволился … … Зарплату он получил только 19 мая, чтобы … смог повысить зарплату … , директор совхоза не захотел ….. Через месяц он получил из кооперативного магазина сообщение, что ему выданы резиновые сапоги Нокиа, которые и теперь он носит на ногах.

Подтверждаю, что все сказанное мною правда.
Вышеизложенное зачитано мне 14.05.1940 и соответствует моему рассказу.
Николай Кобылин

Также 14.6.40 его брат рассказал:
бывший русский подданный, рыбак и садовник Борис Павлович Кобылин родился 9/4 - 1893 в Петербурге, был приписан лютеранской общине Териоки, а также проживал последнее время в Териоки. Рассказчик закончил 8 классов гимназии в Петербурге, учился в Петербургском университете на юридическом факультете, а в 1916 году был призван в царскую армию, в которой получил звание прапорщика. Говорит по-русски и по-немецки, а также понимает финский.

В личных анкетах обновленного протокола указаны другие отношения личного и родственного характера.

Оставшаяся на оккупированной Россией финской территории рассказывает то же самое, что и его вышеупомянутый брат.

О своей деятельности в период советской власти в Териоки он рассказывает, что 26.12.1939 он пошел вместе со своим братом к Уполномоченному Карельского перешейка устраиваться на работу. Рассказчика определили завхозом в контору Териокского государственного банка. Эта должность не соответствовала его функционалу, говорит рассказчик, поскольку он работал там ремонтным рабочим. Он чинил окна, двери, замки, делал ключи, а также выполнял разнообразные поручения. Зарплату он получал в размере 350 рублей в месяц. Бухгалтер получал 800 рублей в месяц, директор банка тоже 800, кассир 400 р. Банк работал с 10.30 до 14.30, но основная работа заканчивалась в 17.00. Банк находился в здании бывшей конторы акционерного банка Саво-Карьяла. В банке в последнее время работало 7 человек, помимо рассказчика и дворника. Кроме того банк платил 20 000 рублей ежемесячно милицейскому подразделению, осуществлявшему его охрану. В это милицейское подразделение входило 18 человек личного состава, зарплата которых была значительно большой. Вначале внутри банка дежурил только один милиционер, но в планах был второй охранник, дежуривший на улице. В банк приходили разные директора предприятий и приносили к вечеру выручку. Ежедневно приходили красные офицеры за денежным содержанием для своих подразделений. Также в Териоки находился Дачный трест, который должен был ремонтировать дачи, но из этой затеи, как рассказчик смог заметить, толком ничего не вышло. Этот трест брал деньги из банка. В банке была и так называемая вечерняя касса, которая работала до 24.00. В эту кассу могли только приносить деньги.

На допросах рассказчик был в общей сложности три раза. Первый раз когда его задержали 2 декабря 1939 г. Второй раз когда он получал пропуск. Он припоминает, что это было 9.12.1939. Третий раз на допрос его вызывали в апреле. Тогда спрашивали – допрос вел вышеупомянутый Балин – какое общее мнение главенствовало. Рассказчик не смог ничего сказать по этому поводу. Балин предложил ему собирать сведения об общественных мнениях, но рассказчик наотрез отказался. На этом допрос и завершился.

Прибытие в Финляндию рассказчик описывает точно также как и его брат.

Все вышеизложенное мне зачитано, мой рассказ в протоколе отражен верно.
В Хельсинки, 14 июня 1940 г.
Подпись: Борис Кобылин

Дознаватель:
Антти Макконен

Номер протокола 477/40

Личные данные

Фамилия: Кобылин
Имя: Николай
Место и дата рождения: 17.2.1890 Петербург
Принадлежность: лютеранская община Териоки
Профессия: рыбак, садовник
Место жительства: Териоки
Имя супруги и ее место жительства: Эрна, ур. Хорн, в Эстонии, в Таллинне. 15 лет живут врозь.
Дети:
Николай - 25.3.1917 рядовой финской армии
Имена родителей и их местожительства: Павел Кобылин и мать Ольга Васильевна, умерли.
Когда и где остался на переданной территории: в Териоки 2.12.1939
Кого из возвратившихся знает: Виктор Малин и Никадон Доминик
Анкета заполнена 31.5.1940 в Хельсинки

Вышеприведенные данные о себе подтверждаю
Н. Кобылин
Аарне Кортеахо

Номер протокола 477/40

Личные данные

Фамилия: Кобылин
Имя: Борис
Место и дата рождения: 9.4.1893, Петербург
Принадлежность: лютеранская община Териоки
Профессия: рыбак, садовник
Место жительства: Териоки
Имя супруги и ее место жительства:
Дети:
Имена родителей и их местожительства: Павел Кобылин и мать Ольга Васильевна, умерли.
Когда и где остался на переданной территории: в Териоки 2.12.1939
Кого из возвратившихся знает: Виктор Малин и Никадон Доминик
Анкета заполнена 31.5.1940 в Хельсинки

Вышеприведенные данные о себе подтверждаю
Борис Кобылин
Аарне Кортеахо