Зеленогорск СПб:Terra Incognita

23-апр-2024 12:45

Terra Incognita

Содержание: Фортификация Маршруты Достопримечательности Карты Малоизвестное Заграница

Протоколы допросов интернированных лиц, оставшихся на оккупированной территории Карельского перешейка, и переданных Финляндии советской стороной 29 мая 1940 года. (09.06.20)

14.06.1940 Кобылины
12.06.1940 Д. Никадон
12.06.1940 Дьяконовы
12.06.1940 Е. Андреева
12.06.1940 В. Малин
11.06.1940 Воронины
10.06.1940 К. Яломется
09.06.1940 А. Сидорова
Справочные материалы

80 лет тому назад, 29 мая 1940 года в 16.10 на станции Вайниккала финским официальным представителям были переданы 73 пленника из числа гражданского населения, оставшегося на оккупированной Красной Армией территории Финляндии.

В книгу Е. А. Балашова "Терийокские пленники" вошли только отрывки из протоколов допросов, проведенных в Хельсинки следователями Сыскной полиции.

Для нашего сайта Е. А. Балашов любезно предоставил полные переводы и оригиналы протоколов, которые мы начинаем публиковать.
В текстах протоколов многоточием выделены те слова, которые в рукописном оригинале не удалось разобрать.

Протокол допроса Ворониных, 11 июня 1940 г. (11.06.20)

Протокол, составленный при выяснении нижеприведенных обстоятельств в ходе допроса в Хельсинки 11 июня 1940 года.

Карантинный номер 13/6 - 40 KR

Карантинный протокол № 341/40

Касается: Воронин Степан, его жена Воронина Ольга, их дети Кира 13 лет, Ия 10 лет, а также Жуков Серафим. Все вышеупомянутые бывшие российские подданные.

При возвращении финских граждан, оставшихся на оккупированной Советской Россией территории, через пограничный пункт Вайниккала в страну прибыл 29/5 - 40 в том числе

прораб Степан Степанович Воронин, который на произведенном допросе 11.6.1940 рассказал, что родился 27/7 - 1895 в деревне Куутерселькя волости Каннельярви, приписан к православной общине Уусикиркко и проживал вышеупомянутый в собственной даче Хялмара Терявяйнена в деревне Куутерселькя [№ 7] волости Каннельярви.

В приложении к протоколу указаны сведения личного характера.

Рассказчик закончил 7 классов средней русской школы, а также учился в период 1915-1917 гг. в Петербуржской электротехнической высшей школе, не служил ни в каких войсках и в 1916 году был освобожден от призыва по состоянию здоровья (сердечная болезнь). В 1937 году он получил финское гражданство, не подвергался никаким наказаниям.

О ранних периодах своей жизни и о пребывании на оккупированной Россией финской территории он рассказывает, что проживал в деревне Куутерселькя почти всю свою жизнь.

Школьные годы провел в Петербурге. С 1918 года проживал в деревне Куутерселькя, а последние 12 лет работал прорабом в АО Ильи Галкина. Вместе со своей семьей жил в полукилометре от берега реки Райволан-йоки в деревне Куутерселькя на даче Терявяйнена. 30 ноября 1939 года он вместе со своей семьей спали в своем доме когда со стороны СССР началась артиллерийская стрельба. Он разбудил свою жену и дочерей, а также братьев сестры Серафима и Федора Жуковых, которые жили вместе с ними, после чего отвели дочерей и Жучковых ..... в заранее подготовленную землянку во дворе дома. Рассказчик вместе со своей женой стали упаковывать вещи. Во второй половине дня к рассказчику под присмотр привел свою корову Юрьё Пальякка из Райвола. Вскоре девица Какки привела корову, которая принадлежала купцу Тойвиайнену или ее брату. Оба обещали прийти наследующее утро и забрать своих коров. Рассказчик вместе со своей семьей и двумя родственниками весь день 30 ноября, ночь на 1 декабря находился в землянке, поскольку артиллерийский огонь продолжался до вечера 30.11.39.

1 декабря 1939 года в Райвола начались пожары и военные действия приблизились к тому месту, где проживал рассказчик. Вскоре через деревню прошли отступающие финские части. Рассказчик пытался напроситься к проезжающим военным грузовикам взять их пассажирами, но солдаты не смогли их забрать с собой. Ни Юрьё Пальякка, ни Александр Кириллов не дали им лошадей, хотя обещали так сделать. Рассказчик с семьей и Жуковыми остался коротать следующую ночь в землянке, поскольку маленькие дочери его не осмелились идти пешком на станцию Мустамяки, так как в небе кружились самолеты и поблизости были слышны разрывы снарядов. 2 декабря в полной темноте пошли только подоить своих и пришлых коров, напоили их и дали сена. В своей землянке они находились вплоть до 5 или 6 декабря, когда впервые за все время пошли в свой дом чтобы приготовить пищу. 7 декабря среди дня к рассказчику во двор пришли свыше 10 красноармейцев. В это время рассказчик с семьей и Жучковы находились уже в собственном доме. Командир красноармейцев спросил рассказчика есть ли в деревне другие жители и имеется ли у них оружие. Он ответил, что оружия нет, но был старый пистолет, который он выбросил после отхода финских частей в снег.

8 декабря во двор к рассказчику въехал грузовик, в котором было несколько красноармейцев и среди них оперуполномоченный. Он объявил, что рассказчику со всей своей семьей и Жучковым надлежит переехать на жительство в Райвола. Спешно погрузили в грузовик одежду и провизию, а по прибытию в Райвола их разместили на жительство в дом Юрье Рейтамо (бывшая дача Георгия Рубанина). Раасказчика отвели в тот же день 8.12.39 на допрос в отдел НКВД, который находился в маленьком доме, где раньше находилось кафе. Там заставили предъявить все деньги и имевшиеся в наличии документы. Прежде всего подробно расспрашивали о довоенной жизни рассказчика. Затем выясняли где находятся минные поля. О минных полях рассказчик ничего не мог сказать по причине неведения, но сообщил, что мост был заминирован и в настоящее время уже подорван. Затем выясняли где прячутся бывшие полицейские и возможно оставшиеся местные шюцкоровцы. Рассказчик ответил, что ничего не знает о таких, так как сам со своей семьей всю неделю просидел в землянке. Он назвал лишь имя ленсмана. Когда вечером он вернулся домой, то там выяснилось, что его жену и Жучковых также допрашивали. Несколько дней спустя рассказчика снова привели на допрос. На этот раз допрашивали в каком-то штабе. Допрос велся жестко и сурово. Спрашивали опять о минных полях, о прячущихся шюцкоровцах и солдатах. Угрожали, что если скрывающиеся шюцкоровцы или солдаты совершат нападение, то он ответит за это своей жизнью. Призывали выдать таких людей. О довоенной жизни также записали сведения. Этот допрос длился относительно долго. После этого его больше не допрашивали.

Иногда из военного совета приезжали люди с конфискованными документами и книгами и обращались к рассказчику, знавшему как финский, так и русский язык, за разъяснениями. За эту работу он не получал никакого вознаграждения. Хлеб для своей семьи и для Жуковых он получал бесплатно, раз или два ему привозили мясо и один раз рыбу. Поскольку свои две коровы и еще две приведенные соседями давали надои, то молоко рассказчик мог продавать. Пшеничная мука и крупа у него были в запасе.

В начале января к дому рассказчика в Райвола внезапно подъехала машина, в которой находились военные чины. Они объявили, чтобы через два часа он со своей семьей, Жуковыми и вещами был готов к отправке в Териоки, где им предписано поселиться. Рассказчик с дочерьми и вещами сел в машину, а его жена с Жуковыми отправились в Териоки пешком гнать коров и пригнали их только к позднему вечеру. По прибытию в Териоки солдат, привезший их на грузовике, отвел в здание, находившееся у православной церкви. Там его определили на жительство в домик, стоявший во дворе хозяйства Салмела, но поскольку в нем было холодно, то им разрешили разместиться в соседнем теплом доме. Туда прибыла его жена и Жуковы, и они находились там двое суток.

Уже на следующее утро после прибытия из Райвола рассказчик отправился вместе с представителем Исполкома Ленинградского облсовета и Военного Совета смотреть новое жилище, но ничего подходящего на прибрежной части Териоки они не нашли. На следующий день им подобрали бывший дом Кииски. В нем рассказчик с семьей прожил вплоть до отправки в Финляндию.

8 или 9 января рассказчика пригласили в отделение ЛеноблИсполкома и Военного Совета, которое размещалось рядом со зданием бывшего банка Саво-Карьяла в кирпичном доме, принадлежавшем ранее торговцу-татарину. Там Уполномоченный Карельского перешейка Борисов сообщил, что в Териоки организован дом престарелых, куда размещают всех неспособных к работе финноязычных и русскоязычных пожилых людей. Поскольку, сказал Борисов, рассказчик умеет говорить и по-русски и по-фински, то его назначают заведующим этим домом престарелых. Борисов сообщил, что его помощник придет и покажет рассказчику этот дом престарелых. Далее Борисов сказал, что рассказчику будет начисляться зарплата за исполняемую должность, но не сообщил ее размера. После этого рассказчик в сопровождении помощника отправился смотреть этот будущий дом престарелых, который размещался в бывшем доме териокского могильщика.

11 января туда прибыли первые подопечные. В их числе была Феодосья Коккола, которая проживала в собственном домике у дороги на Пухтула, Екатерина Андреева, которая теперь находится здесь в карантине, а также Елена Копытова, работавшая сторожем православного териокского кладбища, и живший с ней 83-летний Александр Бодзольский.

Вскоре, возможно уже на следующий день, прибыли в дом престарелых находящиеся сейчас в карантине Саломон Рокка и Микко Лемпияйнен. Всед за ними привезли из деревни Лоунатйоки волости Уусикиркко госпожу Бенковскую. Через некоторое время прибыла Юстиина Мяатянен и ее родственница (возможно сестра). Юстиина Мяатянен теперь находится здесь в карантине. Послн этого из кивеннапского дома престарелых прибыли подопечные Катри Никканен, Ида Никканен, Аманда Лемпияйнен, а за ними Хейкки Суутари, которые все теперь находятся в карантине. Позднее привезли из деревни Лемпияля волости Уусикиркко Ханну и Катри Лемпияйнен, причем Катри умерла во время пребывания в этом доме престарелых, а Ханну теперь тоже находится в карантине. Также среди подопечных териокского дома престарелых был привезенный из Кивеннапы Сергей Суренкин, которого позднее отправили в Ленинград в психиатрическую больницу.

Помимо вышеперечисленных личностей несколько стариков, у которых имелась значительная собственность, проживали в домах, расположенных по соседству с домом престарелых. Рассказчик помнит все их имена. Это были Юхо Тикка 75 лет (из Лавола?) и его жена, 83-летняя В.Н. Миикулайнен из Икола и ее 46-летний сын, 65-летняя госпожа Ниландер из деревни Кирьявала волости Уусикиркко, а также Дарья Меркулова из Перкъярви, которая умерла в конце февраля или в начале марта.

Эти старики получали провизию из дома престарелых сухими пайками. Поварихой в доме престарелых работала вышеупомянутая Феодосия Коккола, а также пильщиком дров был рассказчика ... пребывающий теперь в карантине Серафим Жучков. Рассказчик получал зарплату в размере 300 рублей в месяц, но не получал питания. Коккола получала 150 рублей ежемесячно и столовалась при кухне. Екатерина Андреева работала уборщицей и помимо питания получала зарплату 125 рублей в месяц. Зарплата Жучкова составляла 175 рублей ежемесячно, но он не получал питания. Необходимую для дома престарелых провизию рассказчик получал в кооперативном магазине, который размещался в бывшем доме компании Кооперативной торговли Перешейка. Получение товара было из за множества формальностей затруднительным, (сначала Иванов, а затем Свинцов) определяли где директор магазина должен был поставить подпись, после этого рассказчик шел в магазин. В обязанности рассказчика входило ежемесячно проверять счета, приходившие из магазина. Зарплату он получал в том же вышеуказанном отделе, где по разным причинам он должен был бывать почти каждый день. Иногда в дом престарелых приходили энкавэдэшники выяснить не произошло ли там чего порицательного. Энкавэдэшники несколько раз просили рассказчика сообщать, если кто-то из подопечных ведет отрицательный образ жизни, но он отказывался выполнять такие поручения.

Рабочее время рассказчик проводил по-разному. Иногда ему приходилось несколько часов тратить на получение товара, а иногда почти целый день он был свободен. У рассказчика были и свои заботы. Надо было по-прежнему ухаживать за четырьмя коровами, из которых три отелились весной. По утрам он относил бидоны с молоком в банк и в магазин, помогал жене ухаживать за коровами. К нему домой приходили за молоком из больницы, а также разные гражданские и военные лица. Молока можно было бы продать и больше. Вначале литр молока стоил полтора рубля, а последнюю неделю два рубля. Когда он получал за проданное молоко 300 рублей в месяц, то навар выходил хороший. Но за день до отправки в Финляндию у всех частников конфисковали коров. Так и у рассказчика увели четырех его коровок в устроенный в Териоках совхоз, размещавшемся в доме почти напротив териокского стадиона.

О возможности попасть обратно в Финляндию рассказчик узнал из радиопередачи. У рассказчика имелось так называемый …радиоприемник , по которому можно было слушать передачи из Лахти. Оттуда передавали условия мирного договора и что оставшиеся на захваченной территории финские граждане смогут возвратиться в Финляндию. Рассказчик сказал, как уже было отмечено, некоторое время сомневался отправиться ли в Финляндию или остаться в России. Но поскольку жена и дочери без всяких колебаний стремились вернуться в Финляндию, то и он принял такое же решение.

Примерно за неделю до отправки в Финляндию из отдела НКВД, который находился в здании бывшего полицейского участка, прислали анкеты тем, кто решил вернуться в Финляндию. Однако бывшие русские подданные братья Кобылины, семья Дьяконовых, а также вышеупомянутый Серафим Жучков, хотя и не являлись финскими гражданами, но прожили большую часть своей жизни в Финляндии (в Териоки) тоже получили такие анкеты. Чиновники из НКВД не были уверены, что финские власти примут их обратно, но все таки рекомендовали заполнить эти анкеты.

27 мая к вечеру сообщили, что утром следующего дня к 9.00 следует быть готовым к отправке, поскольку автомобиль будет подан, а поезд отправится в 12.00. На следующий день 28.5.1940 между 9 и 10 часами утра приехал грузовик за вещами. Рассказчик забрал с собой одежду, радио и предметы первой необходимости. Тяжелые вещи пришлось оставить, поскольку рассказчику разрешили взять с собой поклажу до 85 кг, а жене и дочерям до 60 кг. Весь разрешенный груз взяли с собой. Кроме этого они смогли забрать с собой и швейную машинку записав ее на имя Анни Рюткянен, поскольку у нее было совсем мало вещей. И еще пару мешков записали на имя сапожника Видерхольма, у которого также было мало вещей.

Поезд отправился из Териоки 28.5.1940 в 12.00. В Выборге, куда прибыли поздно вечером, провели ночь. На следующий день 29.5.40 путь был продолжен и на финскую сторону они попали в тот же день между 18 и 19 часами.

В Териоки остались по крайней мере следующие финские граждане: прежде упоминавшаяся Феодосия Коккола (старше 60 лет), госпожа Вебер (старше 60 лет), Тааветти Харью из Куутерселькя волости Уусикирккко (старше 60 лет), вышеупоминавшийся Юхо Тикка вместе со своею супругой, вдова Мииккулайнен, а также ее парализованный сын, о которой прежде уже было упомянуто, Мартта Пииликангас из Койвисто, Абель Халонен (старше 30 лет) из Уусикиркко, его брат Артур Халонен теперь находится в карантине, Эмиль Саволайнен родом из деревни Кауксамо волости Кивеннапа, плотник Матти Толванен родом из Териоки, (и некий Монто также из Териоки – зачеркнуто). Помимо них в Териоки остался попавший туда через Выборг Тойво Боргман, родом из деревни Карппила, что под Выборгом, Н.Н. Куйвалайнен родом из Суоярви и Н.Н. Путкона родом из Антреа.

В доме престарелых один офицер куусиненской Народной Армии в феврале месяце проводил агитационные мероприятия. Первый раз он изложил программу Народного Правительства. Второй раз он прочитал лекцию о международном положении и рассказал почему Финляндия воюет против Советского Союза. Докладчик объяснил, что Финляндия силою английского и французского капитала была втянута в войну. Мероприятия не удались, поскольку докладчик даже не владел финским языком! Рассказчик не присутствовал на этих и на других проводимых в Териоках собраниях.

В доме престарелых помимо этих мероприятий пару раз устраивали кинопоказы. Первый раз демонстрировали фильм на военную тематику «Балтийцы», а второй раз кинокартину «За Родину». Этот фильм был также на военную тему, в котором показывали Олонецкий поход и подвиги Антикайнена.

Рассказчик отрицает, что ему предлагались какие-то тайные поручения по прибытию в Финляндию. Ранее уже было упомянуто, что энкавэдэшники просили его информировать, если кто-то из подопечных дома престарелых выразит какое-то недовольство. Когда в феврале в Териоки доставили жители островов Сейскар и Лавансаари, которые теперь здесь пребывают в карантине, то однажды рассказчика пригласили в отдел НКВД. Явившись туда, он имел беседу с одним энкавэдешником, имени которого он не знает, и этот человек выспрашивал кто из островитян был членом шюцкора. Рассказчик ответил, что если перед ним ставят такую задачу, то он попытается выяснить. Несколько дней спустя он встретил присутствующего теперь в карантине Эдельберта Рюткёля, которому сказал: «Едва ли среди ваших имеются шюцкоровцы». Он также разъяснил Рюткёля, что советские власти сомневаются, что среди них есть шюцкоровцы, поскольку будто бы на островах были найдены шюцкоровские печати. Рюткёля отвечал, что среди них нет шюцкоровцев.

Через несколько дней рассказчик снова был приглашен в отдел НКВД. Он сообщил, что в числе островитян нет ни одного шюцкоровца. В течение почти пяти месяцев своего пребывания в Териоках рассказчику пришлось посетить в общей сложности 6 раз отделение НКВД, где в том числе выясняли почему находящийся ныне в карантине Маннинен остался на оккупированной территории. Это выясняли у Маннинена и на квартире в Териоки. Маннинен сказал, что опоздал эвакуироваться. Этот ответ сообщили возможно присутствовавшим там каким-то энкавэдэшникам. Они отличались по нарукавным знакам. Один раз пришлось принести в отдел НКВД список подопечных дома престарелых. Рассказчик отрицал получение какого-либо вознаграждения от сотрудников НКВД.

Примерно за две недели до отбытия рассказчика в Финляндию в Териоках сформировали Городской Совет, членами которого стали исключительно русские. Председателем его стал некто Михайлов, а его заместителем русский Свинцов. Когда этот ГорСовет стал действовать, то власть уполномоченных закончилась.

Во время войны большая часть народоармейцев дислоцировалась в Териоки, но после подписания мира многих из них увели прочь. Во время отправки в Финляндию в Териоки солдат в форме Народной Армии было очень мало.

Вышеозначенное мне зачитано, мой рассказ в протоколе отражен верно, что и подтверждаю.
Хельсинки, школа Кайсаниеми 12.5.1940
Степан Воронин

Также допрашиваемая рассказывает

прежняя жена Ольга Семеновна Воронина урожденная Жучкова, родилась 20.12.1897 в деревне Райвола волости Кивеннапа, приписана к православной общине Уусикиркко, закончила три класса русской школы, говорит только по-русски, но понимает немного и финский.

О пребывании на оккупированной Россией финской территории она рассказывает следующее: как и ее муж, они получили предписание переехать из Райвола в Териоки 2 января 1940 г. О своем пребывании в Териоки она рассказывает также как и ее муж. Рассказчица нигде не работала вне своего домашнего хозяйства. Она отрицает свое посещение отдела НКВД. Отрицает, что ей предлагалось выполнение каких-либо тайных поручений. О прибытии в Финляндию рассказывает согласно показаниям мужа.

Отмечено, что текст протокола Ольге Ворониной зачитан не был, поскольку она не понимает финский язык.

Также 11.6.1940 в Хельсинки в школе Кайсниеми на допросе рассказал бывший русский подданный рабочий Серафим Семенович Жучков, родившийся 11.7.1907 в деревне Райвола волости Кивеннапа, приписанный к православной общине Териоки, а также проживавший после смерти своего отца, случившейся в 1914 г., вместе со своей сестрой. Когда она вышла замуж, то он продолжал жить со своей сестрой у ее мужа Степана Воронина. Теперь оставшийся в оккупированном Советской Россией Териоки брат Федор Семенович жил в Финляндии также вместе со своей сестрой. Рассказчик закончил 5 классов русской школы, говорит исключительно по-русски и очень плохо по-фински, зная лишь несколько слов. Не подвергался наказаниям и штрафам.

В приложении к протоколу указаны сведения личного характера.

О пребывании на оккупированной Россией территории он рассказывает то же что и его шурин Степан Воронин, вместе с которым он находился все время. Когда утром 30 ноября 1939 года началась стрельба, рассказчик стал помогать Воронину собирать вещи. Затем брат рассказчика ушел к жившей за 2 км от них старушке Янгер собирать вещи. Когда вещи Воронина были уже собраны, брат рассказчика вернулся от Янгер, но они никуда не отправились, поскольку дочери Воронина побоялись уходить. Так и прожили они целую неделю в землянке, сделанной во дворе дома Воронина. Когда их перевезли в Райвола, рассказчик нигде не работал. 2 января этого года им пришлось переезжать в Териоки, куда рассказчик вместе с сестрой перегнали коров через Пухтула. В Териоки рассказчик работал в доме престарелых пильщиком дров. Два раза рассказчик вместе с находящемся здесь в карантине Мобергом ездили за сеном в Келломяки. Также три раза они ездили за сеном в деревню Карвала волости Кивеннапа. Дому престарелых было передано две лошади, на которых возили сено. Одна из них околела, и боялись, что их обвинят во вредительстве.

Находясь в Райвола, рассказчик один раз был вызван на допрос в отдел НКВД. Там спрашивали что за человек был Виктор Рямё из Райвола. Он ответил, что тот был заводчиком. Спрашивали также где находятся мины. Рассказчик не сказал про мины ничего кроме того, что мост Галкина был заминирован и взорван еще в начале войны.

Спрашивали кто вступал в члены шюцкора. Он ответил, что туда вступали как бедные, так и богатые.

В Териоки его также два раза вызывали на допрос в НКВД. Первый раз спрашивали кого из живших в Райвола белогвардейцев он знает. Он отвечал, что знал полковника Гофмана, но последние десять лет тот работал извозчиком. Затем спросили, кого он знает из сотрудников Сыскной полиции. Он отвечал достоверно, что не знал никого из этой организации. Следователь сильно удивился этому.

Еще спрашивали (это было еще во время войны) часто ли рассказчик бывал в районе Выборга и знает ли чего о финских оборонительных линиях. Он отвечал, что бывал в Выборге три года тому назад, но не знает никаких укреплений и ничего не может о них сказать.

Во второй раз спрашивали почему он, не гражданин Финляндии, хочет вернуться туда обратно. Он отвечал, что поскольку он родился в Финляндии и привык к финским обычаям, а также поскольку Воронины хотят вернуться, то и он хочет быть вместе с ними. Также он сказал, что привык посещать церковь и поэтому хочет вернуться в Финляндию. Следователи, которых было трое, сильно интересовались религиозными делами.

В Финляндию рассказчик прибыл 29.5.40 через погранпункт Вайниккала.

У рассказчика теперь имеется 870 марок наличных денег, а также вексель почтового сбербанка, согласно которому на счету рассказчика лежит 150 марок. На таможне он отдал 200 марок Екатерине Андреевой и 240 марок здесь находящемуся Суутари. Разрешение было на провоз всего 500 марок. У рассказчика еще имеется свидетельство следующего содержания:

Свидетельство № 29

Податель сего по происхождению является русским, никаких иных гражданств не имеет, рабочий Серафим Жучков проживающий в деревне Куутерселькя волости Каннельярви, который прибыл сюда для продления вида на жительство. Вторично подверждаю действительность документа пока не приняты иные постановления в этом отношении в данном округе. Это свидетельство не дает право беспрепятственно перемещаться в любых направлениях.

В конторе ленсмана волости Уусикиркко 14 ноября 1939 года.

Налоговый сбор 10 марок

Об этом еще спрашивали рассказчика, что не представлено … при прибытии в Финляндию … на работу. Рассказчик окончательно подтверждает сообщенное им.

Номер протокола 341/40

Личные данные

Фамилия: Воронин
Имя: Степан
Место и дата рождения: 27.7.1895, деревня Куутерселькя волости Каннельярви
Принадлежность: православная община Уусикиркко.
Профессия: прораб
Место жительства: Каннельярви, Куутерселькя
Имя супруги и ее место жительства: Ольга, ур. Жучкова, проживает вместе.
Дети:
Кира, 22.4.1927, проживает вместе.
Ия, 8.10.1929, проживает вместе.
Имена родителей и их местожительства: Степан Воронин, умер. Эрика, ур. Сеппянен, эвакуирована.

Когда и где остался на переданной территории: (30.11.1939 – зачеркнуто) 7.12.1939.

Кого из возвратившихся знает: Вилле Моберг

Анкета заполнена 31.5.1940 в Хельсинки
Лаури Ралукайнен

Вышеприведенные данные о себе подтверждаю:
Степан Воронин

Номер протокола 341/40

Личные данные

Фамилия: Воронина, ур. Жучкова.
Имя: Ольга
Место и дата рождения: 20.12.1897, Райвола, волость Кивеннапа.
Принадлежность: православная община Уусикиркко.
Профессия: жена прораба
Место жительства: Каннельярви, Куутерселькя
Имя супруги и ее место жительства: Степан Воронин, проживает вместе.
Дети: отмечены в анкете мужа.
Имена родителей и их местожительства: Семен Жучков и Мария Кубарева, умерли.

Когда и где остался на переданной территории: (30.11.1939 – зачеркнуто) 7.12.1939. Куутерселькя.

Кого из возвратившихся знает: брат Серафим Жучков

Анкета заполнена 31.5.1940 в Хельсинки
Лаури Ралукайнен

Вышеприведенные данные о себе подтверждаю: Ольга Воронина

Номер протокола 341/40

Личные данные

Фамилия: Жучков.
Имя: Серафим
Место и дата рождения: 11.7.1907, Райвола, волость Кивеннапа.
Принадлежность: православная община Териоки.
Профессия: рабочий, бывший русский подданный.
Место жительства: Каннельярви, Куутерселькя
Имя супруги и ее место жительства: холост.
Дети:
Имена родителей и их местожительства: Семен Жучков и Мария Кубарева, умерли.

Когда и где остался на переданной территории: 7.12.1939. Куутерселькя.

Кого из возвратившихся знает: шурин Степан Воронин

Анкета заполнена 31.5.1940 в Хельсинки
Лаури Ралукайнен

Вышеприведенные данные о себе подтверждаю:
Серафим Жучков