Жизнь вокруг железной дороги.

Рассказ об истории мест вокруг Финляндской железной дороги был бы неполным, если не упомянуть об элементах быта пассажиров и обстановке, которая окружала её в конце девятнадцатого- начале двадцатого столетия.

Вся Финляндская железная дорога обслуживалась финнами в голубых кепи и в форменных тужурках. Исключение составляли несколько русских кондукторов, хорошо знавших финский язык, что тогда было обязательным условием. В вагонах Финляндской железной дороги, над каждой дверью висели пожарные топорики и кирки- на всякий случай- и во всех купе было написано по-фински: "Ala silkea latialla!" ("Ты не плюй на пол!"). Всюду на вокзалах были оформлены надписи на русском и финском языках: "Багажная касса", "Не курить!" и т.д. Стояли массивные покрытые лаком скамейки. В вокзалах была чистота и какой-то особый железнодорожный запах. По вечерам зажигались керосино-калильные фонари. Они освещали вокзал белым светом, похожим на люминисцентный. Служитель в форме (обычно служили финны) при помощи рычага опускал с потолка фонарь, чистил стёкла, доливал керосин, зажигал, опускал стекло фонаря - и конический, белый, как сахар, светильник сначала краснел, а затем раскалялся до ослепительно белого света. На вокзале делалось уютно. Залетали бабочки и мошки. Где-то гудел паровоз. Прежде чем отправить поезд, дежурный ударял в колокол, сначала - один раз, затем - два, и после трёх звонков паровоз давал гудок. Кондуктор свистел в свисток, вскакивал на подножку - поезд медленно трогался. Паровоз, сияя медными начищенными трубами, пуская пар из цилиндров, уходил в темноту с очередью вагонов.

Для того, чтобы попасть в Финляндию, жителям столицы надо было преодолеть некоторые препятствия. Прежде всего - границу, разделявшую Россию и Великое княжество Финляндское. На станции Белоостров производился таможенный досмотр ручной клади. К ввозу в Финляндию были запрещены водка и спирт, а вино, сахар, сладости, табак, чай и игральные карты облагались пошлиной. "Серьезную контрабанду у нас редко провозят,- рассказывал корреспонденту "Петербургской газеты" начальник таможни в Белоострове - Всё больше сигары, кофе и прочие невинные вещи, употребляемые для домашнего обихода".

Прибыв из Петербурга в Куоккалу, пассажиры переводили часы на двадцать минут назад - на финское время. На обратном пути часы переводили в Белоострове. После Коувола на станции Капиайнен, примерно на полпути, поезд долго стоял, поэтому в 1890 - 1905 годах на станции Капиайнен часы показывали и петербургское, и гельсингфоргское время. Кроме того, в Финляндии действовал григорианский календарь, в то время как в России - юлианский. Соответственно, и расписание составлялось в соответствии с этими календарями. Поэтому, когда в Петербурге было 1 августа, в Финляндии - уже 14-е.

Надо было позаботиться и об обмене денег: в Финляндии была своя денежная единица. На железных дорогах и в других казенных учреждениях русские деньги принимались по постоянному курсу, согласно которому 1 рубль равнялся 2 маркам 66 и 2/3 пенни.

В Белоострове были ещё русские жандармы, а в Териоках на станции стоял финский полицейский в черной каске, мундире со светлыми пуговицами и тесаком с белой металлической отделкой.
Впрочем, граница российской Финляндии была в те времена достаточно условной. Через реку Сестру на другую сторону вели многочисленные мосты, не контролировавшиеся таможенниками, а местные крестьяне нередко переходили реку вброд.
За рекой Сестрой начиналась территория Финляндии. Здесь, невдалеке от Петербурга, были самые популярные дачные места. Дачи подороже стояли на берегу залива, подешевле - близ железной дороги. Условия дачной жизни везде были сходными. Мясо поставлялось мясниками из Петербурга и развозилось по дачам, молоко покупалось у местных крестьян. Пиво выписывалось обычно из Териок, а водка - из Выборга. Дрова продавались на лесопильных заводах и в мелочных лавках.

Известна была Финляндия и своими летними курортами. Сюда, как правило, приезжали полечить ревматизм, ожирение, нервные болезни, пищеварительный тракт, женские болезни. Жизнь на финских курортах была организована так, что здесь каждый мог найти то, что искал, не мешая соседу. Те, кто хотел лечиться, пользовались услугами водолечебниц с самыми разнообразными ваннами, массажем, врачебной гимнастикой и минеральными водами, а кто приехал просто отдохнуть - мог спокойно проводить время на свежем воздухе. Для желающих повеселиться устраивались танцевальные вечера, прогулки на парусных судах, предлагались и спортивные развлечения - теннис, крокет, футбол, поездки на велосипедах и верховых лошадях.

Наплыв российских отдыхающих наложил свою печать на стиль жизни, одежду, внешний вид, домашнюю обстановку и особенно на язык финнов. Всюду слышалась чужая для них речь. Ещё в 1922 г. в Терийокской волости были люди, говорившие на 27 разных языках. Здесь были все европейские языки и такие отдалённые, как китайский и японский. Преобладал русский. Не удивительно, что это резало слух, и начинали употребляться русские слова - часто в финском произношении. Кто-то говорил на "кухонном русском", кто-то на "молочном русском" или "ломаном русском", используя слова из собственной сферы деятельности, например, следующим образом: "Vie laps pissetka taa kamakkaa, sinne ei paaha aurinko, anna suhhar kättee, ni se nukuu paremi" ("Неси ребёнка в беседку, там гамак, там не такое солнце, дай сухарь в руку, чтобы лучше уснул"). "Tuo tullessais rätsisnöist lahantka päält se suuremp laspantka ni mie paan siihe akurtsii" ("Принеси, придя из прачечной, на лоханке, ту большую стеклянную банку, ты мне туда положи огурцы"). "Tyrkää mannessäis vaik ne tatskat siihe kalintka ettee se lehmä pääse saavu puolel" ("Толкни, когда пойдёшь, эту тачку к калитке, чтобы корова не пришла"). "Ja nyt passol, äläkkä jää sinne sen riassika kans volotsimmaa" ("И теперь пошла; не оставайся там с тем приказчиком волочиться").

Несмотря на наплыв столичной публики, финны старались сохранять свои традиции и обычаи. Людьми они являлись зачастую весьма доверчивыми и непосредственными. Их поведение могло вызывать недоумение, и нередко случались всевозможные казусы.
Известны случаи, когда финн-извозчик не хотел везти дачника за 50 копеек, а за марку с удовольствием соглашался. Или, к примеру, в лесу, далеко от жилья, на лесной дороге на суку висел большой кувшин с молоком. Российский дачник детально все осматривал, пальцем даже пробовал содержимое, а дома у хозяина-финна спрашивал, что все это значит. Тот объяснял, что в версте от дороги есть хутор, откуда и поставляется молоко для почтальона, который каждый день проезжает мимо и оставляет пустой кувшин.
На Сайменском канале случалось такое. Вечером пароходик шел среди леса. У маленькой пристани, где не было ни одного человека, с парохода сгружали несколько тюков. Пароходик свистел и шел дальше. У матроса спрашивали: как же, мол, сбросили тюки, а сами уехали? Финн, посасывая трубку, объяснял, что в 12 километрах от пристани есть большое селение. Утром из селения приедут и мануфактуру заберут.
Бывало, что за пришедшим в лавку никто не следил, а он, взяв что нужно, оставлял деньги, и его не проверяли.

Случались и вовсе анекдотические истории. Вот одна из них.

Прикупил как-то питерский чиновник Бурцев себе дачу в Териоках. До города поездом недалеко, тем более что по роду деятельности ему частенько требовалось отлучаться в Петербург, да и соседи, преимущественно финны, люди приятные. Как-то утром вышел Николай Каллистратович к морю искупаться, а заодно полюбоваться ландшафтом, и обнаружил на берегу выброшенного ночной бурей мертвого тюленя. Не подумав о последствиях, он не обратил на него должного внимания, пока через день тюлень не начал распространять зловоние. Тогда новоявленный дачевладелец попросил одного чухонца увезти бывшего морского жителя куда-нибудь подальше. Но когда заговорили о цене, чухонец, внимательно осмотрев животное, постановил: "З рубля". "Как три рубля?! - возопил Бурцев. - Сбавь хоть немного!" Но абориген оказался упрямым. Еще немного поторговавшись, пришлось согласиться. Николай Каллистратович спешил, ему еще нужно было съездить по службе в столицу, поэтому каково же было удивление "чиновника на отдыхе", когда чухонец, выудив из-за голенища кошелек, достал оттуда 3 целковых, вручил их хозяину тюленя и деловито принялся паковать приобретение. Оказалось, чухонец подумал, что ему просто продавали мертвое животное.
Бурцев, все еще находясь под впечатлением от "неожиданной" сделки, поспешил на станцию, но, видимо, поглощенный мыслями об утреннем курьезе, по ошибке уселся в поезд, следующий на Иматру. Состав благополучно тронулся в противоположную от Питера сторону, а через несколько минут к Николаю Каллистратовичу подошел финский контролер и, удивившись, что пассажир едет с петербургским билетом на Иматру, с почтительным недоумением спросил: "Вы в Петербург?" - "Ну да, вы же видите сами, что в Петербург!" - ответил незадачливый пассажир. "Виноват, пожалюста", - протянул назад билет контролер. За время пути три раза через каждые несколько станций повторялся буквально тот же диалог, который уже не раздражал, а веселил Николая Каллистратовича, правда, до тех пор, пока он не сошел с поезда.
После этого случая Бурцев решил, что финны, хотя народ серьезный и угрюмый, но похоже, падкий на всякого рода недоразумения. И будучи сам человеком с юмором, предложил приятелю, соседу по даче, "в отместку" немного позабавиться над "чухонскими кондукторами". Дело в том, что на поезда тогда существовали сезонные билеты с обязательной фотокарточкой владельца. И шутники решили обменяться билетами, после чего разместились в разных вагонах одного поезда. Естественно, что кондуктор, обнаружив у пассажиров чужие билеты, отобрал их и сдал для выяснения дела на конечной станции. Несложно представить себе изумление начальства, когда за своими билетами явились схожие с фотокарточками лица и учинили "справедливый" скандал. Испуганный кондуктор извинялся и очень переживал, что так получилось, поскольку история грозила ему потерей рабочего места. Так и случилось бы, но шутники, вдоволь натешившись, сказали правду, что сами перепутали билеты, разумеется, благоразумно умолчав об истинной причине такой "рассеянности".

Материал подготовил А. Николаенко.

Использованные материалы:

1. Глазов С.Г. - "Записки старого парголовца"
2. Глезеров С. - ст." Лето по финскому времени" газ. "СПб Ведомости"
3. Дягилева Ю. - ст."Чухонские недоразумения" АиФ-Петербург
4. Засосов Д.А., Пызин В.И. - "Из жизни Петербурга 1890 -1910-х годов"
5. Кяхенен Э. - "Прежние Терийоки"
6. Успенский Л. - "Записки старого петербуржца"

Добавьте Ваш комментарий :

Комментарии